Н.М. Рухтин,
Магистр права НИУ ВШЭ (СПб)

"Журнал Суда по интеллектуальным правам", № 27, март 2020 г., с. 95-101

Вопрос о возможности приобретения публично-правовыми образованиями исключительных прав на различные средства индивидуализации неоднократно поднимался в научной литературе, причем мнения исследователей по этому поводу разделяются. Так, по мнению Е.В. Моисеевой, публично-правовые образования не могут приобретать право на пользование фирменным наименованием, производственной маркой, товарным знаком1. Другие исследователи приходят к прямо противоположному выводу. В частности, Ю.Т. Гульбин, рассуждая о возможности регистрации товарного знака на имя публично-правового образования, указывает на отсутствие каких-либо причин ограничивать субъектный состав правообладателей товарных знаков2.

Часть четвертая Гражданского кодекса РФ (далее по тексту – ГК РФ) не содержит прямого запрета на регистрацию товарного знака на имя публично-правовых образований. В соответствии со ст. 1478 ГК РФ обладателем исключительного права на товарный знак может быть юридическое лицо или индивидуальный предприниматель. Данное положение необходимо учитывать в совокупности с положениями ст. 124 ГК РФ о том, что публично-правовые образования участвуют в гражданских правоотношениях по правилам, предусмотренным для юридических лиц, если иное не вытекает из закона или особенностей данных субъектов. Исходя из толкования указанных законоположений была сформулирована правовая позиция, изложенная в Постановлении Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ № 1482/06 от 20 марта 2007 г. по делу А40-9887/05-83-89. Высшая судебная инстанция тогда указала, что положения ст. 124 и 128 ГК РФ не исключают принадлежности Российской Федерации такого вида объектов гражданских прав, как исключительное (имущественное) право на товарный знак. В дальнейшем судебными актами арбитражных судов по этому делу за Российской Федерацией было признано исключительное право на товарный знак «СНАТКА» (свидетельство № 76922); в графе «правообладатель» в Государственном реестре товарных знаков была указана Российская Федерация в лице Федерального агентства по управлению федеральным имуществом.

Кроме того, Российская Федерация активно распоряжается принадлежащими ей исключительными правами на товарные знаки. Так, было принято Постановление Правительства РФ от 12 февраля 2015 г. № 117 «О передаче федеральному казенному предприятию «Союзплодоимпорт» исключительных прав на товарные знаки на алкогольную и спиртосодержащую продукцию», в соответствии с которым ряд советских товарных знаков (например, Soviet Sparkling, Zubrovka, Stolichnaya и т. д.) должен был быть передан указанному казенному предприятию. Что примечательно в рамках настоящей работы, п. 2 данного Постановления было предусмотрено, что заключить договоры об отчуждении исключительных прав на товарные знаки поручено Федеральному агентству по управлению государственным имуществом, в компетенцию которого сходит осуществление полномочий собственника федерального имущества, в том числе по передаче такого имущества юридическим и физическим лицам (п. 5.2 - 5.4 Положения о Федеральном агентстве по управлению государственным имуществом, утвержденного Постановлением Правительства Российской Федерации от 05 июня 2008 г. № 432).

Однако в последние годы стала распространенной практика регистрации товарных знаков на имя различных органов государственной власти и органов местного самоуправления, когда в качестве правообладателя указан непосредственно сам орган, а не публично-правовое образование. Так, например:

-

на имя Департамента имущественных и земельных отношений Воронежской области зарегистрированы словесные товарные знаки «Столица Черноземья» (свидетельство № 411504) и «Воронеж Столица Черноземья» (свидетельство № 441019, слово «Воронеж» изъято из правовой охраны);

-

на имя Администрации городского округа Верхняя Пышма Свердловской области зарегистрирован словесный товарный знак «МЕДНАЯ СТОЛИЦА УРАЛА» (свидетельство № 668243);

-

на имя Министерства обороны Российской Федерации зарегистрирована серия товарных знаков «АРМИЯ РОССИИ», «RUSSIAN ARMY» (свидетельства № 515547, 515548, 515549, 515550);

-

на имя Администрации Клинского муниципального района Московской области зарегистрирован комбинированный товарный знак со словесным элементом «КЛИН», изъятым из правовой охраны (свидетельство № 645921);

-

на имя Министерства промышленности и торговли Республики Татарстан зарегистрирован комбинированный товарный знак со словесным элементом Made in Tatarstan, изъятым из правовой охраны (свидетельство № 658808);

-

на имя Министерства Российской Федерации по развитию Дальнего Востока3 зарегистрирован словесный товарный знак «Утро Родины» (свидетельство № 672065);

-

на имя Министерства связи и массовых коммуникаций Российской Федерации зарегистрированы товарные знаки «Паспорт Болельщика», FAN-ID (свидетельства № 658897, 658899);

-

на имя Министерства промышленности и торговли Российской Федерации зарегистрирован товарный знак, представляющий собой букву «К», расположенную внутри пятиугольника (свидетельство № 572311);

-

на имя Министерства спорта Российской Федерации зарегистрирована серия товарных знаков «ГТО», «ГОТОВ К ТРУДУ И ОБОРОНЕ» (свидетельства № 562324, 562326, 562328, 563245);

-

на имя Министерства экономического развития Российской Федерации зарегистрированы товарные знаки «МОИ ДОКУМЕНТЫ» (свидетельство № 533439) и «МОЙ БИЗНЕС» (свидетельство № 702530);

-

на имя Министерства сельского хозяйства Пермского края зарегистрирован комбинированный товарный знак «ПЕРМСКАЯ КАРТОШКА» (свидетельство № 432702);

-

на имя Министерства экономического развития и туризма Республики Алтай зарегистрирован комбинированный товарный знак «ГОРНЫЙ АЛТАЙ» (свидетельство № 444709);

-

на имя Министерства сельского хозяйства Иркутской области зарегистрирован комбинированный товарный знак «ПРОДУКТЫ ПРИАНГАРЬЯ» (свидетельство № 553429);

-

на имя Комитета торговли, пищевой и перерабатывающей промышленности Правительства Хабаровского края зарегистрирован комбинированный товарный знак «RU 27 НАШ ВЫБОР 27» (свидетельство № 657944);

-

на имя Министерства сельского хозяйства Забайкальского края зарегистрирован комбинированный товарный знак «Забайкалье» (свидетельство № 661852).

Приведенный перечень не является исчерпывающим, это лишь некоторые примеры, призванные продемонстрировать тот факт, что регистрация товарных знаков на имя органов публичной власти стала общераспространенной практикой, причем и на федеральном, и на региональном, и на местном уровне.

Кроме того, следует обратить внимание еще на один факт: большинство из указанных выше товарных знаков зарегистрировано для чрезвычайно широкого перечня товаров, работ и услуг. Так, товарные знаки «КЛИН» (№ 645921) и «АРМИЯ РОССИИ» (№ 515549) зарегистрированы в отношении самого широкого перечня товаров, работ и услуг всех сорока пяти классов Международной классификации товаров и услуг4 (далее по тексту - МКТУ); товарный знак «ГТО» (№ 562324) – в отношении товаров, работ и услуг тридцати одного класса МКТУ; товарный знак «МОИ ДОКУМЕНТЫ» (№ 533439) – для широкого перечня работ и услуг 35, 36, 38, 39, 41, 42, 43, 45 классов МКТУ. Ранее судебная практика сформировала правовую позицию, в соответствии с которой регистрация товарного знака без цели его использования в отношении определенных товаров (работ, услуг), а исключительно для запрещения использования третьими лицами такого обозначения, может быть квалифицирована судом как злоупотребление правом и повлечь отказ в иске правообладателя о защите исключительного права на товарный знак (см. Определения Верховного Суда РФ № 310-ЭС15-2555 от 23 июля 2015 г. и № 310-ЭС15-12683 от 20 января 2016 г.). Между тем очевидно, что некоторые из перечисленных товарных знаков никогда не будут использоваться для индивидуализации большей части товаров, в отношении которых им предоставлена правовая охрана.

Теоретическое обоснование возможности (или невозможности) регистрации товарного знака на имя публичного органа напрямую связана с принципиальной возможностью (или невозможностью) осуществления таким органом деятельности по введению в гражданский оборот товаров, работ и услуг. Как неоднократно отмечали различные исследователи, товарный знак и знак обслуживания как средства индивидуализации товаров, работ и услуг предполагают осуществление его правообладателем именно коммерческой деятельности. Так, например, А.П. Сергеев указывает, что «товарный знак и знак обслуживания, которыми маркируются производимые товары и оказываемые услуги, являются активным связующим звеном между изготовителем и потребителем, выступая в роли безмолвного продавца»5. В.В. Орлова также приходит к выводу о том, что объектами индивидуализации товарных знаков и знаков обслуживания, вводимые юридическими лицами и индивидуальными предпринимателями в гражданский оборот6, а развитие средств индивидуализации в Российской Федерации обусловлено жесткой конкуренцией предпринимателей в рыночной экономике, их стремлением выделить себя, свою продукцию из однородной массы товаров и услуг для привлечения к ней потребителей, и, соответственно, обеспечения ее сбыта и получения прибыли7.

Принципиальная возможность осуществления такой деятельности органами исполнительной власти неоднократно становилась предметом научного исследования. Не вдаваясь подробно в данную дискуссию, отметим лишь, что данный вопрос в реалиях отечественной экономики долгое время находился в прямой зависимости от существовавшей в течение почти 70 лет советской социально-экономической системы, фактически предполагавшей государство единственным собственником всех хоть сколько-нибудь значимых средств производства. Современные же исследователи либо приходят к выводу о том, что необходимо вовсе отказаться от идеи самостоятельной гражданской правосубъектности государственных органов8, либо в целом признают возможность их участия в гражданских правоотношениях от собственного имени, но при этом отмечают, что такая правосубъектность все равно существенно ограничена возложенными на орган публичными функциями (полномочиями)9.

Если исходит из того, что в условиях рыночной экономики, с учетом гарантированной в ч. 1 ст. 8 Конституции Российской Федерации поддержки конкуренции, органы, наделенные публично-властными полномочиями, не могут заниматься предпринимательской деятельностью на равных началах с частными лицами, поскольку сам факт наличия у такого органа механизма осуществления административного-властного воздействия исключает возможность реального обеспечения свободной конкуренции. Кроме того, признание за органом власти автономной гражданской правосубъектности влечет за собой опасность смешения имущественных интересов самого органа и представляемого им публично-правового образования с одной стороны, а с другой стороны – отрыва имущественного интереса органа от его публичной функции (возложенных на него полномочий).

Международно-правовое регулирование в целом нейтрально в отношении регистрации товарных знаков на имя органов публичной власти. Так, например, в Конвенции по охране промышленной собственности10 предусмотрено лишь общее правило ст. 6 (1) о том, что условия подачи заявки и регистрации товарных знаков определяются в каждой стране ее национальным законодательством. Аналогичным образом и Соглашение по торговым аспектам прав интеллектуальной собственности (ТРИПС)11 не ограничивает возможность публичных органов быть правообладателями товарных знаков, равно как и Сингапурский договор о законах по товарным знакам12.

Российское гражданское законодательство также не предусматривает прямого запрета на регистрацию товарного знака на имя публичного органа. Вместе с тем, в силу положений ст. 124, 125 ГК РФ органы государственный власти и органы местного самоуправления являются не самостоятельными участниками гражданских правоотношений, а действуют от имени соответственно Российской Федерации, субъекта Российской Федерации или муниципального образования. В отношении, например, классической собственности на это прямо указано в п. 3 ст. 214 ГК РФ и п. 2 ст. 215 ГК РФ. В области корпоративного права также сложилось понимание того, что участником (акционером) корпорации может быть публично-правовое образование, а орган публичной власти лишь осуществляет права участника (акционера). Такое понимание находит отражение, например, в п. 1 Положения об управлении находящимися в федеральной собственности акциями акционерных обществ и использовании специального права на участие Российской Федерации в управлении акционерными обществами ("золотой акции"), утвержденного Постановлением Правительства Российской Федерации от 03 декабря 2004 г. № 738, в соответствии с которым федеральные органы исполнительной власти осуществляют от имени Российской Федерации права акционера акционерных обществ. Кроме того, такой же подход был отражен и в нормах, регулирующих порядок возмещения вреда, причиненного действиями (бездействием) государственных органов и должностных лиц. Так, в случае совершения публичным органом или должностным лицом деликта надлежащим ответчиком по иску о возмещении вреда будет Российская Федерация (субъект Российской Федерации, муниципальное образование), от имени которой в суде действует уполномоченный орган. В случае удовлетворения означенного иска денежные средства выплачиваются из соответствующей казны (ст. 1069-1071 ГК РФ, п. 14, 15 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 28 мая 2019 г. № 13 «О некоторых вопросах применения судами норм Бюджетного кодекса Российской Федерации, связанных с исполнением судебных актов по обращению взыскания на средства бюджетов бюджетной системы Российской Федерации»).

И это логично объясняется тем, что органы исполнительной власти не являются самостоятельными участниками соответствующих гражданских правоотношений (например, отношений по поводу собственности или участия в коммерческом юридическом лице) и не имеют собственного имущественного интереса, а действуют как акторы (агенты) государства, то есть являются проводниками воли собственника (акционера), представителями. Публично-правовое образование имеет возможность сменить такого представителя в результате изменения структуры федеральных органов исполнительной власти (упразднения органа, разделения его на несколько других или наоборот, объединения двух министерств в одно) либо путем перераспределения компетенции между органами и передачи другому органу обязанности осуществлять полномочия собственника. Такая смена представителя не влечет изменений в гражданских правоотношениях, поскольку собственником, акционером или ответчиком по иску по-прежнему остается Российская Федерация, от имени которой действует орган власти.

Аналогичный подход, как представляется, должен применяться и в отношении прав на объекты интеллектуальной собственности. Органы исполнительной власти всегда действуют в рамках предоставленных им публичных полномочий от имени представляемого ими публично-правового образования, что должно распространяться в том числе на приобретение и осуществление интеллектуальных прав. Обратное означало бы самостоятельную гражданскую правосубъектность органов исполнительной власти, находящуюся в отрыве от правосубъектности публично-правового образования. Да и вообще, с учетом места, которое органы публичной власти занимают в системе государственного и муниципального управления, их функций, определенных законами и подзаконными нормативными правовыми актами, невозможно представить себе осуществление некоторыми органами определенной деятельности в рамках гражданско-правового договора об оказании услуг. Например, с учетом задач, поставленных перед Вооруженными Силами Российской Федерации Федеральным законом от 31 мая 1996 г. № 61-ФЗ «Об обороне», будет неправомерным оказание Министерством обороны Российской Федерации на основании гражданско-правовых договоров таких услуг, как службы безопасности для защиты имущества и индивидуальных лиц, агентства детективные, агентства по организации ночной охраны, консультации по вопросам безопасности, контроль систем охранной сигнализации, охрана штатская, проверка багажа в целях безопасности, проверка состояния безопасности предприятий, услуги телохранителей. Между тем, товарный знак «АРМИЯ РОССИИ» (№ 515549) зарегистрирован в том числе и для таких услуг.

Каким может быть решение означенной проблемы? Этот вопрос решается двумя способами: с точки зрения действующего нормативно-правового регулирования, то есть без внесения каких-либо поправок в действующее законодательство, либо с позиции предложения таких поправок.

De lege lata регистрацию государственным органом на свое имя товарного знака можно рассматривать как выход представителя за пределы предоставленных ему полномочий. Однако положения ст. 6.septies Конвенции по охране промышленной собственности и подп. 5 п. 2 ст. 1512 ГК РФ, предоставляющие возможность оспорить и признать недействительным предоставление правовой охраны товарному знаку, зарегистрированному на имя агента или представителя с его выходом за пределы полномочий, в настоящей ситуации применить не получится. Указанные правила рассчитаны на случаи, когда существует лицо (принципал, представляемый), обладающее исключительным правом на тот же товарный знак в другом государстве с ранней датой приоритета.

В таком случае можно обратиться к положениям части первой ГК РФ, определяющим последствия выхода представителя за пределы предоставленных ему полномочий. В соответствии с абз. 1 п. 1 ст. 182 ГК РФ сделка, совершенная одним лицом (представителем) от имени другого лица (представляемого) в силу полномочия, основанного на доверенности, указании закона либо акте уполномоченного на то государственного органа или органа местного самоуправления, непосредственно создает, изменяет и прекращает гражданские права и обязанности представляемого. В соответствии с абз. 1 п. 3 той же ст. представитель не может совершать сделки от имени представляемого в отношении себя лично, а также в отношении другого лица, представителем которого он одновременно является, за исключением случаев, предусмотренных законом.

Применение таких законоположений уже имело место в правоприменительной практике Роспатента, в частности, в Заключении коллегии Палаты по патентным спорам от 17 февраля 2011 г. по заявке на регистрацию товарного знака № 2008734872/50.

Фабула данного дела такова. ЗАО «Денвью Лимитед» подало в Роспатент заявку на регистрацию товарного знака INSPIRATION для товаров 33 класса МКТУ, а именно виски и коньяка. По заявке было принято решение об отказе в государственной регистрации товарного знака на основании п. 6 ст. 1483 ГК РФ в связи с наличием заявки на регистрацию в качестве товарного знака, сходного до степени смешения обозначения в отношении однородных товаров. ЗАО «Денвью Лимитед» с таким решением не согласилось, оспорило его путем подачи возражения в Палату по патентным спорам. Однако уже в ходе рассмотрения возражения коллегией Палаты по патентным спорам было установлено, что обозначением INSPIRATION маркируется виски, производимое компанией шотландской компанией The Macallan Distillers Limited. Заявителем была представлена доверенность от данной компании на имя ЗАО «Денвью Лимитед», однако коллегия Палаты по патентным спорам указала со ссылкой на п. 3 ст. 182 ГК РФ, что действия ЗАО «Денвью Лимитед» по приобретению прав на товарный знак противоречат законодательству, поскольку заявитель действует в своих собственных интересах, а не в интересах своего доверителя. В связи с изложенным коллегия Палаты по патентным спорам пришла к выводу об отказе в регистрации товарного знака по дополнительным основаниям, а именно по п. 3 ст. 182 ГК РФ в совокупности с п. 3 ст. 1483 ГК РФ.

К сожалению, в открытых источниках (Картотека арбитражный дел kad.arbitr.ru) нет сведений об обжаловании описанного заключения Палаты по патентным спорам в суд и квалификации судами действий представителя. Вместе с тем логика рассуждений коллегии Палаты по патентным спорам понятна и, по мнению автора настоящей статьи, при подобных обстоятельствах корректна. Аналогичным образом и действия органа государственной власти по регистрации на свое имя товарного знака можно воспринимать как действия представителя в собственных интересах вопреки воле представляемого.

Если же подходить к поиску решения рассматриваемой проблемы путем внесения изменений в действующее законодательство, то в первую очередь необходимо определить гражданско-правовой статус органов власти, обладают ли такие органы самостоятельной гражданско-правовой правосубъектностью, находящейся в отрыве от правосубъектности соответствующего публично-правового образования и от возложенных на орган полномочий (функций). Отказ публичным органам в гражданско-правовой правосубъектности повлечет за собой невозможность приобретения ими интеллектуальных прав.

Более того, представляется необходимым уточнить круг возможных обладателей исключительного права на товарный знак. В частности, может быть поставлена под сомнение возможность регистрации товарного знака на имя некоторых некоммерческих организаций. Например, саморегулируемым организациям прямым указанием ч. 1 ст. 14 Федерального закона от 01 декабря 2007 г. № 315-ФЗ «О саморегулируемых организациях» запрещено осуществлять предпринимательскую деятельность. Аналогичный запрет введен и для адвокатских палат субъектов Российской Федерации в ч. 10 ст. 29 Федерального закона от 31 мая 2002 г. № 63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации». Между тем, как уже было определено ранее, средства индивидуализации по своей правовой природе являются инструментом конкуренции в рыночной экономике и неразрывно связаны с осуществлением правообладателем коммерческое деятельности.