Постановление президиума СИП от 22 ноября 2021 г. по делу № СИП-1030/2020

Общество обратилось в СИП с исковым требованием к Евразийскому патентному ведомству об отмене продления евразийского патента на территории Российской Федерации, обоснованное тем, что продление осуществлено с расширением правовой охраны.

Суд первой инстанции производство по делу прекратил, полагая, что данный спор не подлежит рассмотрению в суде. Суд исходил из того, что установленный правилом 16 Патентной инструкции к Евразийской патентной конвенции, утвержденной Административным советом Евразийской патентной организации (ЕАПО) на заседании 01 декабря 1995 г. в соответствующей редакции (далее - Патентная инструкция), порядок оспаривания продления срока действия евразийского патента не предусматривает обращения заинтересованных лиц в национальные суды государств – участников Конвенции как с заявлением об оспаривании продления действия патента, так и с заявлениями об оспаривании решений, принятых по результатам рассмотрения возражения и апелляции на них. Основываясь на этих нормах, суд первой инстанции пришел к выводу о наличии предусмотренного нормами международного договора порядка оспаривания решения Евразийского патентного ведомства, который исключает возможность обращения в национальные суды стран – участников Конвенции, в том числе в СИП в Российской Федерации (ч. 4 ст. 15 Конституции Российской Федерации).

Президиум СИП определение суда первой инстанции отменил, дело направил на новое рассмотрение, руководствуясь следующим.

В соответствии с п. 1 ст. 13 Конвенции любой спор, касающийся действительности евразийского патента в конкретном Договаривающемся государстве или нарушения евразийского патента в конкретном Договаривающемся государстве, разрешается национальными судами или другими компетентными органами этого государства на основании Конвенции и Инструкции. Решение имеет силу лишь на территории Договаривающегося государства.

Отклоняя доводы общества о значении Инструкции, суд первой инстанции сослался на ч. 4 ст. 15 Конституции Российской Федерации. Вместе с тем указанная норма применяется только к международным договорам, в то время как Патентная инструкция является актом межправительственной организации, принятым на основании международного договора.

Таким образом, ошибочно определив характер норм Инструкции в системе регулирования спорных отношений, суд первой инстанции необоснованно сослался исключительно на положения п. 4 ст. 15 и не принял во внимание положения ст. 46 и 79 Конституции Российской Федерации.

Из положений Конвенции как международного договора Российской Федерации не следует, что на уровне Инструкции может быть исключена возможность оспаривания действительности евразийского патента в конкретном Договаривающемся государстве. Иной подход создает положение, в соответствии с которым невозможна судебная проверка обоснованности существования в Российской Федерации исключительного права на изобретение, что может нарушать интересы неограниченного круга лиц, в том числе публичные интересы в обеспечении доступа к результатам научного творчества, развитии науки и техники, обеспечении здоровья и безопасности населения.

Продление срока действия спорного патента имело место только на территории Российской Федерации, а заявленные в рамках настоящего спора требования являются требованиями об оспаривании действия патента с учетом его продления исключительно на территории Российской Федерации в качестве страны – участника Конвенции. При этих условиях выводы суда первой инстанции об отсутствии компетенции у национального суда противоречат указанным выше нормам Конституции Российской Федерации и Конвенции.

Предусмотренная Инструкцией административная процедура оспаривания продления срока действия патента на территории конкретного государства не может рассматриваться в данном случае и как обязательная досудебная процедура, препятствующая непосредственному обращению в суд в смысле п. 52 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23 апреля 2019 г. № 10 «О применении части четвертой Гражданского кодекса Российской Федерации». Предусмотренная Инструкцией административная процедура в смысле российского законодательства является альтернативным судебному порядком разрешения спора (который может применяться наравне с судебным). Наличие альтернативного административного порядка разрешения спора является столь же характерным для российского правопорядка, как и наличие обязательного административного порядка. Так, в частности, альтернативный административный порядок установлен для антимонопольных споров (п. 61 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 04 марта 2021 г. № 2 «О некоторых вопросах, возникающих в связи с применением судами антимонопольного законодательства»).

С учетом того, что Инструкцией предусмотрен не обязательный, а альтернативный административный порядок разрешения спора, общество не должно реализовывать право, предоставленное ему нормами евразийского патентного права, и обращаться в Евразийское патентное ведомство с возражением против продления срока действия спорного патента на основании подп. «а» п. 7 правила 16 Инструкции. Заявленное обществом требование подлежало рассмотрению судом по существу.

Поскольку Евразийским патентным ведомством обязательная досудебная процедура применительно к положениям п. 1 ст. 13 Конвенции не установлена, подлежит применению предусмотренный законодательством Российской Федерации порядок рассмотрения споров о признании недействительными патентов в связи с нарушениями правил их продления. Для такого вида споров положения п. 2 ст. 1248, п. 2 ст. 1363, п. 2 ст. 1398 ГК РФ не устанавливают обязательной административной процедуры, в связи с чем они подлежат рассмотрению в суде по правилам искового производства. В силу п. 2 ч. 4 ст. 34 АПК РФ данный спор относится к подсудности Суда по интеллектуальным правам.

Обзор подготовлен Кольздорф М.А., LL.M.

Постановление президиума СИП от 18 ноября 2021 г. по делу № СИП-764/2020

Общеизвестным и не требующим доказывания является тот факт, что стоимость оказываемых квалифицированным представителем юридических услуг, в особенности при защите интересов представляемого лица при рассмотрении нетипового спора, не ограничивается некими усредненными расценками и может составлять значительную сумму.

Следовательно, в каждой ситуации суд должен исходить из конкретных обстоятельств дела. Обратное может привести к нарушению прав представляемых лиц, уплачивающих значительные денежные суммы за оказываемые им квалифицированные юридические услуги, которые в любом случае будут уменьшаться судом до неких «усредненных» размеров по мотиву их превышения над средней стоимостью юридических услуг в конкретном регионе.

Обзор подготовлен Кольздорф М.А., LL.M.

Постановление президиума СИП от 18 ноября 2021 г. по делу № СИП-1037/2021

Общество обратилось в СИП с заявлением о признании недействительным решения УФАС о прекращении производства по делу в части выводов о наличии в действиях общества недобросовестной конкуренции, предусмотренной ч. 1 ст. 144 ФЗ от 26.07.2006 № 135-ФЗ «О защите конкуренции» (далее – Закон о защите конкуренции).

Решением суда первой инстанции, оставленным без изменения президиумом СИП, требование удовлетворено исходя из следующего.

В части 3.3 ст. 41 Закона о защите конкуренции отмечены требования к содержанию мотивировочной части решения, принимаемого антимонопольным органом, в том числе и к мотивировочной части решения о прекращении рассмотрения дела. В мотивировочной части решения могут содержаться выводы по существу допущенного нарушения. Вместе с тем эти выводы допустимы, только если они сделаны с соблюдением требований Закона о защите конкуренции.

Как указано в ч. 1 ст. 48.1 Закона о защите конкуренции, перед окончанием рассмотрения дела о нарушении антимонопольного законодательства при установлении в действиях (бездействии) ответчика по делу нарушения антимонопольного законодательства комиссия принимает заключение об обстоятельствах дела.

Согласно ч. 2 ст. 48.1 Закона о защите конкуренции заключение об обстоятельствах дела оформляется в виде отдельного документа, подписывается председателем и членами комиссии и должно содержать указанные в этой норме обстоятельства. Заключение подлежит направлению лицам, участвующим в деле, а само дело подлежит отложению для предоставления таким лицам возможности проанализировать выводы комиссии, представить пояснения и привести комиссии свои доводы (ч. 3 и 4 ст. 48.1 Закона о защите конкуренции).

Таким образом, установлению нарушения должно предшествовать принятие заключения об обстоятельствах дела. Закон о защите конкуренции не устанавливает изъятий из этого правила для каких-либо видов актов антимонопольного органа, например для решения о прекращении рассмотрения дела о нарушении антимонопольного законодательства (ст. 48 Закона о защите конкуренции). Иное противоречило бы существу правового регулирования: недопустимо давать лицу, в отношении которого высказывается позиция о допущенном нарушении при прекращении рассмотрения дела, меньшие гарантии законности решения антимонопольного органа, нежели для случаев вынесения решения по существу. В данном случае заключение об обстоятельствах дела антимонопольный орган не принимал.

Установив, что предусмотренный ст. 41.1 Закона о защите конкуренции срок истек и рассмотрение дела подлежит прекращению, антимонопольный орган вправе не совершать все предписанные законом действия по рассмотрению дела, которые на момент установления пропуска срока не были совершены. Однако в ситуации, когда выполнены не все действия, необходимые в силу Закона о защите конкуренции для установления факта нарушения, отсутствуют основания для вывода о совершении лицом, в отношении которого рассматривалось дело о нарушении антимонопольного законодательства, акта недобросовестной конкуренции. В такой ситуации мотивировочная часть решения антимонопольного органа может содержать указание на прекращение рассмотрения дела до окончания его рассмотрения и на невозможность в связи с этим сделать вывод о наличии или отсутствии в действиях предполагаемого нарушителя акта недобросовестной конкуренции, но вывод о наличии состава правонарушения до завершения всех предусмотренных законом процедур сделан быть не может.

Обзор подготовлен Кольздорф М.А., LL.M.

Постановление президиума СИП от 29 октября 2021 г. по делу № СИП-155/2021

В Роспатент подано заявление общества о признании знака обслуживания "" общеизвестным. Решением Роспатента в удовлетворении требования отказано. В связи с этим общество обратилось в СИП за оспариванием данного решения.

Суд первой инстанции проанализировал используемые обществом в своей деятельности товарные знаки и пришел к выводу о том, что все они объединены словесным элементом "", выполняющим основную индивидуализирующую функцию. Суд фактически признал, что при восприятии любого из товарных знаков - "", "", "", "" потребитель в первую очередь воспринимает элемент "", по которому определяет приобретаемые услуги как связанные с обществом "О'КЕЙ". В такой ситуации суд признал, что Роспатент ошибочно не учел документы, представленные в материалы административного дела, касающиеся использования всех перечисленных обозначений, в том числе и упомянутых товарных знаков.

Позиция Роспатента о том, что на восприятие потребителей в значительной степени влияет изображение «тележки для продуктов» либо дополнительных словесных элементов, выполненных мелким шрифтом, не основано на нормах материального права, устанавливающих правила определения сильных элементов товарных знаков, и не учитывает фактическое восприятие этих обозначений.

Верховный Суд Российской Федерации в п. 162 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23 апреля 2019 г. № 23 «О применении части четвертой Гражданского кодекса Российской Федерации» при анализе товарных знаков обращает внимание на необходимость учета сильных элементов товарных знаков, а в определении Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации от 15 декабря 2020 г. № 300-ЭС20-12050 - на то, что по сильному элементу образуется серия.

Именно сильный элемент запоминается потребителем ярче всего, и именно по воспоминаниям об этом сильном элементе потребитель при обращении к новым обозначениям строит свою ассоциативную связь с ранее увиденным обозначением.

В данном случае очевидно, что элемент "" является именно тем элементом, который запоминается потребителем во всех выше перечисленных знаках. Поэтому в отношении этого элемента заявлено о признании его общеизвестным.

Суд первой инстанции признал решение Роспатента незаконным и обязал Роспатент повторно рассмотреть заявление. Президиум Суда по интеллектуальным правам не согласился с выбранным способом восстановления прав, отметив следующее.

Обязав Роспатент в четвертый раз рассмотреть заявление общества "О'КЕЙ", суд первой инстанции фактически обязал административный орган исследовать те обстоятельства, которые уже были исследованы судом и получили надлежащую правовую оценку, а также такие доказательства, в исследовании которых не было необходимости: доказательства, получившие оценку суда, достаточны для вывода о признании спорного обозначения общеизвестным на территории Российской Федерации товарным знаком. Юридически значимые обстоятельства судом первой инстанции установлены, им дана надлежащая правовая оценка.

Кроме того, при выборе восстановительной меры суду первой инстанции следовало учесть, что заявление общества "О'КЕЙ" о признании спорного обозначения общеизвестным на территории Российской Федерации товарным знаком уже рассматривалось Роспатентом трижды.

Несмотря на указания судов в рамках дел № СИП-354/2017 и № СИП-370/2019 и на установленные судами обстоятельства, при каждом новом рассмотрении Роспатент выдвигал новые основания, в связи с наличием которых заявленное обозначение не может быть признано общеизвестным на территории Российской Федерации товарным знаком.

Такое поведение административного органа не может быть признано допустимым. Оно не соотносится с гарантированной ч. 1 ст. 45 Конституции Российской Федерации государственной защитой прав.

Наличие отдельных процедурных нарушений Роспатента в данной ситуации не должно повлечь направление заявления на очередное рассмотрение в Роспатент, поскольку установленных судом обстоятельств достаточно для признания товарного знака общеизвестным.

Требование к Роспатенту исследовать самому рассмотренные и оцененные судом обстоятельства и наконец вынести законное и обоснованное решение при его юридической корректности, по существу, нарушает законные ожидания общества "О'КЕЙ" на своевременное надлежащее рассмотрение государством его заявления и принятие по нему решения.

На основании изложенного с учетом того, что оспариваемое решение Роспатента обоснованно признано судом первой инстанции не отвечающим требованиям п. 1 ст. 1508 ГК РФ, президиум СИП посчитал необходимым, не передавая дело на новое рассмотрение, изменить решение в части восстановления нарушенных прав общества "О'КЕЙ". С учетом конкретных обстоятельств и установления судом первой инстанции всех необходимых юридически значимых обстоятельств по делу знак обслуживания подлежит признанию общеизвестным в Российской Федерации товарным знаком.

Обзор подготовлен Кольздорф М.А., LL.M.

Постановление президиума СИП от 29 октября 2021 г. по делу № СИП-181/2021

В кассационных жалобах оспаривалось решение СИП, в результате которого было отменено решение Роспатента о прекращении правовой охраны словесного товарного знака «SAINT-VINCENT» в отношении ряда товаров и услуг 16-го, 33-го, 35-го, 29-го и 42-го классов МКТУ.

Роспатент пришел к выводам о том, что регистрация спорного обозначения оскорбляет религиозные чувства, противоречит общественным интересам, принципам гуманности и морали. Имени святого, признаваемого религиозной конфессией, зарегистрированной в установленном порядке, или его изображению не может быть предоставлена правовая охрана в качестве товарного знака; религиозная символика регистрации в качестве товарного знака не подлежит; религиозные организации могут беспрепятственно использовать религиозные символы того вероисповедания, к которому они принадлежат.

Суд первой инстанции отменил решение Роспатента, сославшись на то, что вывод о смысловом значении спорного товарного знака сделан при неполном исследовании имеющихся в материалах дела доказательств, а также без учета объективно существовавших на момент рассмотрения возражения обстоятельств, которые исключают вывод об однозначных ассоциациях обозначения «SAINT-VINCENT» с каким-либо христианским святым и, как следствие, вывод о религиозном подтексте его смыслового значения. Суд также не усмотрел признаков оскорбления чувств верующих.

Постановлением президиума СИП кассационные жалобы удовлетворены, решение СИП отменено. Не передавая дело на новое рассмотрение, президиум СИП принял новый судебный акт, в котором товарный знак был признан недействительным на основании п. 2 ст. 6 Закона о товарных знаках.

Согласно положению п. 2 ст. 6 Закона о товарных знаках (в настоящее время подп. 2 п. 3 ст. 1483 ГК РФ) не допускается регистрация в качестве товарных знаков или их элементов обозначений, противоречащих общественным интересам, принципам гуманности и морали. К таковым относятся слова и изображения непристойного содержания, призывы антигуманного характера, оскорбляющие человеческое достоинство, религиозные чувства и т.п. В основе данной нормы лежит необходимость поддержания правопорядка, защита исторических и культурных ценностей общества, защита нравственных чувств и моральных ценностей потребителей товаров. Эта норма призвана защищать исторические и культурные ценности общества, в котором религия является необходимым составным элементов общественной жизни, в том числе духовной культуры.

С учетом этого президиум СИП пришел к выводу, что Роспатент правомерно усмотрел в самой регистрации имени святого в качестве товарного знака противоречие общественным интересам, принципам гуманности и морали. Для признания, что спорное обозначение не может быть зарегистрировано в качестве товарного знака для не связанных с осуществлением религиозной деятельности товаров и услуг, достаточно того обстоятельства, что обозначение «SAINT VINCENT» воспроизводит имя нескольких известных религиозных святых. При этом важно не то, с каким именно святым Винсентом (Викентием) это обозначение будет отождествляться потребителем, а сама известность в религиозной культуре факта существования святых с этим именем.

Для правильного рассмотрения спора не имеет значения разрешение вопроса о возможности использования спорного обозначения и о последствиях такого использования, в том числе для маркировки винной продукции, а оценка правомерности предоставления одному лицу, являющемуся коммерческой организацией, исключительного права на соответствующее обозначение в качестве средства индивидуализации его товаров. Вопрос о том, затрагивает ли чувства верующих продажа какого-либо товара, не имеет отношения к применению положений п. 2 ст. 6 Закона о товарных знаках.

Обзор подготовлен Капыриной Н.И., PhD

Постановление президиума СИП от 28 октября 2021 г. по делу № СИП-405/2021

В Роспатент поступило возражение против выдачи патента на полезную модель ввиду того, что она не соответствует условию патентоспособности «новизна», а документы заявки не соответствуют требованию раскрытия сущности полезной модели с полнотой, достаточной для ее осуществления специалистом в данной области техники.

Доводы возражения сводились к тому, что в ближайшем аналоге отсутствует тот недостаток, на решение которого направлено техническое решение по спорной полезной модели; следовательно, не раскрыта причинно-следственная связь между отличительным признаком и заявленным техническим результатом, не раскрыто его влияние на технический результат.

Решением Роспатента, оставленным в силе судом первой инстанции, в удовлетворении возражения отказано.

Президиум СИП указанные решения отменил, обязал Роспатент повторно рассмотреть возражение, исходя из следующего.

В письменных пояснениях к кассационной жалобе Роспатент выразил следующую позицию: «Заявитель не учитывает того, что при проверке соответствия требованию достаточности раскрытия сущности полезной модели проверяются документы заявки, в частности описание (п. 38 Требований ПМ1), а не ближайший аналог (патентный документ)».

Президиум СИП не согласился с этой позицией, отметив, что Роспатент не учитывает, что Требования ПМ регулируют отношения, возникающие на стадии экспертизы заявленного изобретения. Процедура рассмотрения возражения против выдачи патента имеет значительные отличия от процедуры экспертизы заявленной полезной модели: охраноспособность спорного технического решения проверяется исходя из доводов, содержащихся в возражении, и представленных с возражением материалов.

Действительно, на стадии экспертизы анализируются материалы заявки и по ним, в числе прочего, определяется раскрытие причинно-следственной связи конкретных признаков и заявленного технического результата. При этом не проверяется то, на самом ли деле ближайшему аналогу присущ тот недостаток, на решение которого, как декларируется, направлена спорная полезная модель. Вместе с тем на стадии рассмотрения возражения могут быть как представлены новые (ранее неизвестные Роспатенту) источники информации, так и заявлены доводы, основанные на тех же источниках информации, что были обозначены самим заявителем по спорному патенту. В последнем случае при наличии соответствующих доводов возражения административный орган обязан, в частности, проверить, действительно ли ближайшему аналогу присущ тот недостаток, на «решение которого» направлена спорная полезная модель.

В противном случае институт полезных моделей (ст. 1351 ГК РФ) будет юридически разрушен - для целей признания тех или иных признаков существенными (а только по существенным признакам определяется новизна полезной модели – п. 2 ст. 1351 ГК РФ) заявителю достаточно будет придумать недостаток ближайшего аналога и формально отразить в описании, как этот придуманный недостаток снимается.

Это, в свою очередь, приведет к возвращению той ситуации, на решение которой был направлен Федеральный закон от 12 марта 2014 г. № 35-ФЗ «О внесении изменений в части первую, вторую и четвертую Гражданского кодекса Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации», скорректировавший институт полезных моделей и обязавший Роспатент при государственной регистрации полезных моделей проводить экспертизу по существу, - правовая охрана снова будет предоставляться в том числе техническим решениям, которые не развивают науку.

Более того, при предложенном административным органом подходе такие «технические решения», направленные на решение несуществующей, придуманной проблемы, невозможно будет и опорочить путем подачи возражения.

Безусловно, при рассмотрении возражения, поданного в связи с противопоставлением того ближайшего аналога, который раскрыт самим заявителем в описании спорной полезной модели, не проверяется охраноспособность этого ближайшего аналога. Вместе с тем с учетом доводов возражения должно быть проверено, как сформулирован технический результат спорной полезной модели; по сравнению с каким ближайшим аналогом в описании обосновано его достижение; имеется ли в действительности у того ближайшего аналога, который выбран заявителем, тот недостаток, на который этот заявитель ссылается.

Обзор подготовлен Кольздорф М.А., LL.M.

Постановление президиума СИП от 28 октября 2021 г. по делу № СИП-889/2021

Одновременно с заявлением о досрочном прекращении правовой охраны комбинированного товарного знака со словесным элементом «Московский провансаль» вследствие его неиспользования, истцом подано ходатайство о принятии обеспечительных мер в виде приостановления вынесения Роспатентом решения по предоставлению государственной услуги по признанию словесного обозначения «Московский провансаль» общеизвестным в Российской Федерации товарным знаком. Суд первой инстанции указанное ходатайство удовлетворил.

Роспатент и правообладатель спорного товарного знака обратились в президиум СИП с кассационной жалобой на определение о принятии обеспечительных мер. Президиум СИП отменил определение суда первой инстанции, ссылаясь на ряд нарушений процессуального и материального права, выраженных в несоблюдении соответствующих норм АПК и позиций, принятых в постановлении Пленума ВАС РФ от 12 октября 2006 г. № 55 «О применении арбитражными судами обеспечительных мер».

Так, президиум СИП указал на грубое процессуальное нарушение по двум аспектам. Во-первых, вопреки нормам процессуального права и разъяснениям высших судов, суд рассмотрел заявление истца и принял испрашиваемые им обеспечительные меры вне какой-либо стадии арбитражного процесса, поскольку на момент вынесения обжалуемого определения вопрос о принятии искового заявления не был разрешен, производство по делу не было возбуждено. Во-вторых, заявление истца о принятии обеспечительных мер содержалось в тексте самого искового заявления, в связи с чем его нельзя было квалифицировать как заявление о принятии предварительных обеспечительных мер по смыслу ст. 99 АПК РФ. Следует, однако, отметить, что президиум СИП не согласился с позицией Роспатента о процессуальном нарушении, которое заключалось в принятии таких обеспечительных мер до привлечения административного органа к участию в деле. Само по себе принятие обеспечительных мер в виде запрета Роспатенту осуществлять определенные действия без (до) привлечения этого административного органа к участию в деле не свидетельствует о принятии решения о правах и обязанностях лица, не привлеченного к участию в деле.

Далее, президиум СИП согласился с кассационными жалобами в том, что суд принял обеспечительные меры, очевидно не связанные с предметом спора. Так, представленные с заявлением о принятии обеспечительных мер материалы не позволяют идентифицировать предмет заявления о признании обозначения или товарного знака общеизвестным в Российской Федерации товарным знаком и соответственно соотнести предмет поданного истцом искового заявления и предмет заявления правообладателя о признании общеизвестным обозначения (товарного знака). Принимая меры обеспечения в отношении объекта, который не является предметом настоящего спора, суд первой инстанции нарушил баланс интересов сторон и не учел, что истребуемая истцом конкретная обеспечительная мера не имеет правовой связи с предметом заявленного иска (по меньшей мере такая связь не подтверждена) и, следовательно, не обеспечит фактическую реализацию целей обеспечительных мер, обусловленных основаниями ч. 2 ст. 90 АПК РФ.

Обзор подготовлен Капыриной Н.И., PhD

Постановление президиума СИП от 25 октября 2021 г. по делу № СИП-12/2021

спорное обозначение

Роспатент отказал в регистрации обозначения, состоящего из выражения на русском языке («свадьбы вне сезона»), латинской буквы W, французского слова «bureau», цифры 12, в определенном сочетании цветов и графическом оформлении в отношении ряда услуг 41-го класса МКТУ. Заявитель обратился в суд с заявлением о признании недействительным решения Роспатента, подтверждающего отказ в регистрации, с требованием обязать административный орган зарегистрировать обозначение с признанием неохраняемыми всех входящих в его состав элементов. Решением СИП, оставленным без изменений постановлением президиума СИП, решение Роспатента признано недействительным как не соответствующее требованиям п. 1.1 ст. 1483 ГК РФ.

Суд первой инстанции не согласился с выводом административного органа о том, что спорное обозначение не образует оригинальной композиции, и, ссылаясь на положения п. 1.1 ст. 1483 ГК РФ и принимая во внимание использование различных шрифтов, кеглей и цветов, наложение отдельных элементов друг на друга, согласование словесных элементов по ширине, счел, что это обозначение имеет оригинальную графическую проработку, заключающуюся также в необычном исполнении цифр «1» и «2» с росчерками (парафами), не являющимися серифами (засечками) стандартного шрифта. Тем самым спорное обозначение состоит из неохраняемых элементов, образующих комбинацию, обладающую различительной способностью.

Президиум СИП также напомнил, что не следует допускать смешения двух разных норм, предусмотренных п. 1.1 ст. 1483 ГК РФ и устанавливающих различные основания для неприменения положений п. 1 этой статьи: 1) приобретение обозначением различительной способности в результате его использования; 2) обладание обозначением, состоящим из комбинации элементов, изначальной различительной способности. В последнем случае отсутствует необходимость установления приобретенной различительной способности у спорного обозначения для целей применения нормы п. 1.1 ст. 1483 ГК РФ.

С учетом изложенного президиум СИП отклонил довод Роспатента о необходимости представления и исследования доказательств, подтверждающих наличие приобретенной различительной способности у спорного обозначения в качестве средства индивидуализации услуг, оказываемых заявителем.

Обзор подготовлен Капыриной Н.И., PhD

Постановление президиума СИП от 25 ноября 2021 г. по делу № СИП-224/2020

Заявитель обратился в суд, оспаривая решение о признании недействительной регистрации товарного знака «Magyarica» для ряда напитков и продуктов питания на основании подп. 5 п. 2 ст. 1512 ГК РФ и ст. 6.septies Парижской конвенции. Иностранная компания и аффилированное с ней лицо, подавшие возражение, по итогам которого обозначение было лишено правовой охраны, ссылались на более раннюю регистрацию сходного товарного знака в Венгрии на имя названного лица, и на то, что лицо, зарегистрировавшее спорное обозначение в России, закупало у компании продукцию, маркированную таким обозначением, для продажи в России.

Согласно положениям подп. 5 п. 2 ст. 1512 ГК РФ и ст. 6.septies Парижской конвенции, возражение против регистрации товарного знака на агента может быть подано лицом, которое обладает исключительным правом на товарный знак в одном из государств – участников Парижской конвенции. При этом должен быть подтвержден факт наличия агентских отношений между ним и лицом, зарегистрировавшим на свое имя спорный товарный знак.

Президиум СИП считает, что суд первой инстанции обоснованно признал «владельцем знака в одной из стран Союза» по смыслу п. 1 ст. 6.septies Парижской конвенции группу аффилированных лиц, одно из которых является правообладателем товарного знака в стране происхождения товара, а второе – производителем товара, индивидуализируемого таким товарным знаком.

Далее суд согласился со сторонами в том, что возникшие отношения при закупке у иностранной компании и реализации продукции со спорным обозначением на территории России соответствуют определению агентских и представительских отношений по смыслу ст. 6.septies Парижской конвенции.

Поскольку совокупность требуемых обстоятельств была установлена, президиум СИП подтвердил выводы Роспатента и суда первой инстанции о признании недействительной регистрации спорного обозначения на имя агента в Российской Федерации.

Обзор подготовлен Капыриной Н.И., PhD

 

---