"Журнал Суда по интеллектуальным правам", № 14, декабрь 2016 г., с. 6-18

На заседании Научно-консультативного совета при Суде по интеллектуальным правам (далее – НКС), проходившем 25 ноября 2016 года в Московском государственном университете им. М.В. Ломоносова в рамках VI Московской юридической недели, обсуждались вопросы, возникающие при применении норм Гражданского кодекса РФ о служебных результатах интеллектуальной деятельности.

В президиум заседания НКС вошли следующие участники.

1. Новоселова Людмила Александровна — председатель Суда по интеллектуальным правам, доктор юридических наук, профессор, заведующая кафедрой интеллектуальных прав Московского государственного университета им. О.Е. Кутафина (МГЮА).

2. Андреева Татьяна Константиновна — доцент кафедры гражданского процесса юридического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова, кандидат юридических наук, заслуженный юрист Российской Федерации, до августа 2014 г. – заместитель Председателя Высшего Арбитражного Суда РФ, судья в отставке.

3. Васильева Елена Николаевна — кандидат юридических наук, доцент, ведущий научный сотрудник ФГБУН Института государства и права РАН.

4. Васильева Татьяна Владимировна — судья Суда по интеллектуальным правам.

5. Войниканис Елена Анатольевна — ведущий научный сотрудник Института права и развития ВШЭ-Сколково.

6. Герасименко Светлана Анатольевна — действительный государственный советник юстиции Российской Федерации 3-го класса, до августа 2014 г. – заместитель начальника управления публичного права и процесса Высшего Арбитражного Суда РФ.

7. Зенин Иван Александрович — заслуженный профессор Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова МГУ.

8. Калятин Виталий Олегович — профессор Российской школы частного права, главный юрист по интеллектуальной собственности РОСНАНО.

9. Козырь Оксана Михайловна — судья Высшего Арбитражного Суда РФ в отставке.

10. Кольздорф Мария Александровна — заместитель начальника отдела обобщения судебной практики и статистики Суда по интеллектуальным правам.

11. Корнеев Владимир Александрович — заместитель председателя Суда по интеллектуальным правам, кандидат юридических наук, доцент кафедры интеллектуальных прав Российской школы частного права.

12. Лапшина Инесса Викторовна — судья Суда по интеллектуальным правам.

13. Левченко Наталья Ивановна — судья Девятого арбитражного апелляционного суда.

14. Линник Лев Николаевич — доктор гражданского права, профессор, кандидат технических наук, академик, действительный член Российской академии естественных наук, патентный поверенный, вице-президент Совета Евразийских патентных поверенных.

15. Молотников Александр Евгеньевич — доцент кафедры предпринимательского права Юридического факультета Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова.

16. Новиков Александр Николаевич — врио директора Федерального государственного бюджетного учреждения «Федеральное агентство по правовой защите результатов интеллектуальной деятельности военного, специального и двойного назначения» (ФГБУ «ФАПРИД»).

17. Орлова Валентина Владимировна — доктор юридических наук, профессор кафедры промышленной собственности Российского государственного института интеллектуальной собственности.

18. Осадчая Ольга Александровна — начальник отдела обобщения судебной практики и статистики Суда по интеллектуальным правам.

19. Пашкова Елена Юрьевна — судья Суда по интеллектуальным правам.

20. Рузакова Ольга Александровна — доктор юридических наук, заместитель руководителя аппарата комитета Государственной Думы Федерального Собрания РФ по гражданскому, уголовному, арбитражному и процессуальному законодательству, преподаватель кафедры интеллектуальных прав в Московском государственном юридическом университете им. О.Е. Кутафина (МГЮА).

21. Руйе Николя — профессор Школы Бизнеса Лозанны и Университетского Института Курт Бош.

Члены НКС, присутствовавшие на заседании.

1. Всеволжский Кирилл Владимирович — председатель Центральной контрольно-ревизионной комиссии общероссийской общественной организации малого и среднего предпринимательства «Опора России», главный консультант Бюро по надзору за соблюдением прав предпринимателей, член Экспертного совета «Опоры России».

2. Гульбин Юрий Терентьевич — кандидат юридических наук, доцент Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ.

3. Звягинцев Денис Александрович — кандидат юридических наук, доцент, заведующий кафедрой уголовного права и процесса Российской государственной академии интеллектуальной собственности.

4. Кастальский Виталий Николаевич — патентный поверенный Российской Федерации, управляющий партнер AK PATENT LAW GROUP, преподаватель кафедры интеллектуальных прав Московского государственного юридического университета им. О.Е. Кутафина (МГЮА).

5. Копылов Сергей Александрович — заместитель директора АНО «Координационный центр национального домена сети Интернет».

6. Куц Олег Иванович — управляющий партнер юридической компании KK & Partners (UK) Ltd (Великобритания, Лондон).

7. МакДональд Брюс Александер — член Американской Ассоциации Адвокатов, член Международной ассоциации по товарным знакам (INTA).

8. Метляев Дмитрий Александрович — представитель Фонда «НИР», заместитель руководителя юридического департамента по вопросам интеллектуальной собственности.

В заседании также приняли участие:

-

председатель 1-го судебного состава Суда по интеллектуальным правам – Уколов Сергей Михайлович;

-

председатель 2-го судебного состава Суда по интеллектуальным правам – Химичев Виктор Афанасьевич;

-

судьи Суда по интеллектуальным правам: Булгаков Дмитрий Александрович, Рассомагина Наталия Леонидовна, Силаев Роман Викторович;

-

работники аппарата Суда по интеллектуальным правам;

-

преподаватели и аспиранты Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова и Московской государственной юридической академии им. О.Е. Кутафина;

-

представители органов государственной власти, юридического и делового сообщества.

Открывая заседание НКС, председатель Суда по интеллектуальным правам Л.А. Новоселова поприветствовала участников мероприятия и отметила практическую и теоретическую значимость выносимых на обсуждение вопросов, связанных с созданием и использованием служебных результатов интеллектуальной деятельности. При этом было особо отмечено, что значительное количество результатов интеллектуальной деятельности создается в качестве служебных, в связи с этим со временем возрастает и количество споров по данной категории дел. Некоторые спорные вопросы, которые были выявлены при их рассмотрении, легли в основу аналитической справки, подготовленной Судом по интеллектуальным правам, и были вынесены на обсуждение НКС.

Л.А. Новоселова выразила надежду, что научное обсуждение практики Суда по интеллектуальным правам позволит выяснить, насколько правильно и объективно трактовались те или иные положения законодательства, а выявленные в ходе обсуждения позиции, возможно, позволят определить вектор развития и подсказать решения практических вопросов.

Было отмечено, что в отношении вынесенных на обсуждение вопросов представлены письменные отзывы Федеральной службы по интеллектуальной собственности (Роспатент), а также нескольких членов НКС: Л.Н. Линника, академика РАЕН, российского и евразийского патентного поверенного; В.О. Калятина, главного юриста по интеллектуальной собственности РОСНАНО; Е.А. Войниканис, ведущего научного сотрудника Института права и развития ВШЭ-Сколково; Ю.Т. Гульбина, кандидата юридических наук, доцента Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации; Д.В. Ивановой, доцента кафедры гражданского права Белорусского государственного университета, члена Международной ассоциации по охране промышленной собственности (AIPPI); В.Н. Медведева, евразийского патентного поверенного; Т.Л. Калачевой, кандидата юридических наук, заведующей кафедрой гражданского права и предпринимательской деятельности Тихоокеанского государственного университета (ТОГУ) г. Хабаровска; Брюса А. МакДональда, члена Американской Ассоциации Адвокатов; В.А. Химичева, кандидата юридических наук, председателя 2-го судебного состава Суда по интеллектуальным правам.

Л.А. Новоселова отметила, что все письменные отзывы будут учтены при доработке соответствующих положений аналитической справки, и пригласила присутствующих к обсуждению первого вопроса.

1. Первый вопрос касался возможности применения по аналогии норм о служебных результатах интеллектуальной деятельности к результатам, созданным студентами в рамках обучения в образовательной организации, если между сторонами возникли отношения, схожие с теми, в рамках которых создаются служебные результаты интеллектуальной деятельности (результат создан с использованием оборудования и средств такой организации, по заданию и под контролем ее сотрудников, в целях выполнения стоящих перед ней задач с учетом иных критериев, которые определяют служебный характер результата интеллектуальной деятельности и указаны, в частности, в делах № СИП 253/2013, СИП-818/2014, СИП-167/2015).

Первой слово взяла О.А. Рузакова, которая поблагодарила организаторов мероприятия и отметила знаковость обсуждения такого вопроса именно в стенах вуза.

По мнению О.А. Рузаковой, ключевым моментом является определение тех отношений, которые возникают между студентом и учебным учреждением. В частности, возможны следующие варианты:

1)

учебные отношения, которые возникают из образовательного процесса, например, при подготовке диплома, курсовой работы и т.д.;

2)

отношения, которые не относятся напрямую к учебной деятельности студентов. Это могут быть трудовые отношения, не зафиксированные трудовым договором. Такие отношения можно рассматривать как фактический допуск к работе с точки зрения Трудового кодекса РФ;

3)

гражданско-правовые отношения, которые подтверждаются гражданско-правовым договором.

При отсутствии трудового договора и фактических трудовых отношений едва ли можно применить тот же правовой режим, который существует для служебных результатов интеллектуальной деятельности. В такой ситуации подлежат применению общие нормы Гражданского кодекса РФ (далее – ГК РФ) о том, что исключительное право возникает у автора результата интеллектуальной деятельности.

И.В. Лапшина обратила внимание на то, что в практике возникают ситуации, когда студенты не просто обучаются, но и включаются в научную деятельность образовательного учреждения, в различные рабочие группы. Они пользуются ресурсами, предоставляемыми образовательным учреждением, получают необходимый объем информации для участия в исследовательской работе, которая проводится образовательным учреждением. Таким образом, не совсем верно говорить о том, что только наличие трудовых отношений и оплата работы являются критериями, которые определяют служебный характер получаемого результата интеллектуальной деятельности.

Критерии, которые сложились в правоприменительной практике в отношении ст. 1370 ГК РФ, - например, место выполнения работ по созданию патентоспособных объектов, источник оборудования и средств, - могут быть использованы и для определения характера деятельности, осуществляемой студентом в рамках обучения и занятий научной деятельностью в институте.

Свое несогласие с И.В. Лапшиной выразила О.М. Козырь. По ее мнению, закон содержит закрытый перечень условий, при которых результат интеллектуальной деятельности можно рассматривать в качестве служебного. Создание студентом результата интеллектуальной деятельности по заданию образовательной организации неверно рассматривать в качестве служебного. В этом случае нет ни выполнения трудовых обязанностей, ни конкретного задания работодателя.

В.О. Калятин также высказался против применения аналогии закона в рассматриваемой ситуации. При этом он отметил, что когда речь идет о применении закона по аналогии, необходимо найти существенное сходство между двумя группами отношений. Применительно к рассматриваемой ситуации сходство чисто внешнее. Главным для трудовых отношений является выполнение трудовой функции. В образовательном процессе же она отсутствует, здесь совершенно другие отношения – образовательные услуги, которые данное учреждение оказывает конкретному лицу. Поэтому говорить о существенном сходстве трудовых отношений и отношений между студентом и образовательной организацией не приходится. Если применить аналогию, то субъект может лишиться своего имущественного права. Аналогию можно применять только в тех случаях, когда сходство прослеживается по всем пунктам. При этом образовательная организация не лишена возможности заключить договор со студентом и сразу же определить судьбу произведений или иных результатов работ, которые будут созданы в процессе обучения.

На необходимость решения вопроса о распределении прав на созданные в рамках научной деятельности образовательной организации результаты интеллектуальной деятельности непосредственно в гражданско-правовом договоре между образовательной организацией и студентом также указали Н.И. Левченко и Л.Л. Кирий (в письменном отзыве Роспатента).

И.А. Зенин согласился с тем, что аналогию закона в данном случае применять некорректно, так как нет оснований приравнивать трудовые отношения к отношениям между студентом и образовательной организацией.

В своем письменном отзыве Е.А. Войниканис также отметила, что аналогия не должна применяться, поскольку отсутствует полное сходство трудовых отношений и отношений между студентом и образовательной организацией. У них есть общие черты (в частности, наличие обязанности выполнять задания, соблюдать локальные акты), но при этом имеются существенные отличия (трудовая деятельность осуществляется в интересах работодателя, и работник получает заработную плату, деятельность обучающегося направлена на удовлетворение собственных интересов, образовательная организация получает плату за обучение). В то же время в определенных случаях аналогия может иметь место. Образовательные организации наряду с образовательной деятельностью осуществляют также научную, творческую деятельность. В случае участия студента в такой деятельности созданный им результат интеллектуальной деятельности можно считать служебным.

Схожую позицию выразил Л.Н. Линник в своем письменном отзыве, где отметил, что следует провести различие между отношениями по обучению студента и отношениями по проведению исследований, научной деятельностью образовательной организации. В другом случае, когда студент выполняет задание по разработке объекта патентного права, использует оборудование и средства организации, осуществляет деятельность под контролем сотрудников такой организации, - то, несмотря на то что отношения не были оформлены трудовым или гражданско-правовым договором, они фактически являются трудовыми в соответствии с ч. 3 ст. 16 Трудового кодекса РФ, при которых создаются служебные объекты патентного права.

О невозможности применения аналогии закона в этом случае высказалась Д.В. Иванова в своем письменном отзыве. По ее мнению, в обозначенном случае отсутствуют условия, при которых применяется аналогия закона. Отношения, которые возникают между студентами и образовательной организацией, имеют иную природу, отличную от природы отношений между работником и работодателем. В то же время если объект, созданный студентом, признан патентоспособным, можно рассмотреть проблему применения по аналогии нормы п. 5 ст. 1370 ГК РФ и возмещении таким лицом использованных средств и стоимости работы на оборудовании образовательной организации.

О Швейцарском опыте решения подобного вопроса рассказал Н. Руйе. В Швейцарии деятельность каждого государственного учреждения урегулирована законами кантона. В соответствии с действующим законодательством исключительные права на изобретения сотрудников принадлежат университету, институту. В свою очередь, исключительные права на изобретения студентов однозначно принадлежат самим студентам. Применительно к другим отношениям, - например, если студент обучается не в государственном учреждении, а в частном, - между учащимся и образовательным учреждением заключается договор. Такой договор может быть основанием для другого характера в отношении созданных студентами результатов интеллектуальной деятельности.

Также студенты государственных учреждений могут проходить стажировку, организованную университетом и частным предприятием. Договоры о прохождении стажировки в большинстве случаев предусматривают, что исключительные права на результаты интеллектуальной деятельности принадлежат предприятию.

Подводя итог обсуждения по первому вопросу, Л.А. Новоселова отметила, что в классической ситуации, когда студент является лицом обучающимся и в рамках своей учебной деятельности создает какой-то творческий результат, - к нему не могут быть применены правила о служебном характере соответствующего результата интеллектуальной деятельности. Но возможны ситуации, когда студент участвует в научной работе, и с ним оформляются трудовые отношения, либо допускают его к исполнению трудовой функции по факту, тогда это признается трудовыми отношениями. В таких ситуациях возможно признание служебного характера созданного им результата интеллектуальной деятельности.

2. Переходя ко второму вопросу, Л.А. Новоселова отметила, что он носит в какой-то степени процессуальный характер. Вопрос касается того, может ли суд признать результат интеллектуальной деятельности служебным по инициативе третьего лица, не являющегося работником или работодателем (например, правопреемник работодателя); и возможно ли такое признание в деле, в котором работодатель выступает третьим лицом, не заявляющим самостоятельных требований, учитывая, что в этом случае у работодателя возникает обязанность по уплате работнику вознаграждения.

В.А. Корнеев пояснил, что в данном случае работодатель выступает в статусе третьего лица, который не является активной процессуальной фигурой, так как речь не идет об иске работодателя к работнику или наоборот.

На практике такой вопрос возник в делах об установлении патентообладателя. Спор заключается в том, что одно лицо указано в качестве патентообладателя, а второе утверждает, что патент был создан силами его сотрудников или, например, патент является результатом творческого труда сотрудников предшествующего патентообладателя.

Возникший вопрос носит скорее процессуальный характер, нежели материально-правовой. При рассмотрении вопроса о служебном характере результата интеллектуальной деятельности возникает проблема изменения правового положения и работника, и работодателя. Сложность заключается в неясности, может ли правовое положение работника и работодателя меняться в споре, если эти два лица не участвуют в деле в качестве истца и ответчика. Но при этом решение суда может не просто затронуть права и работника, и работодателя, а практически будет им диктовать их права и обязанности. Например, работодатель не признан патентообладателем потому, что он это право уже передал, но установлено, что служебный результат создан его работником. В итоге у работодателя появится обязанность по выплате вознаграждения. В связи с этим встает вопрос, могут ли такие обстоятельства быть установлены в споре, в котором не участвуют ни работодатель, ни работник.

Т.В. Васильева отметила, что если инициатива третьего лица о служебном характере результата интеллектуальной деятельности отражена, например, в письменных пояснениях, то суд обязан дать им оценку и указать, является ли он служебным или нет. Работник и работодатель должны быть привлечены к участию в деле. Суд определит их процессуальное положение исходя из конкретных правоотношений.

В свою очередь В.О. Калятин не согласился с тем, что решение выносится в пользу третьего лица, то есть в пользу работника. По его мнению, устанавливается совершенно объективная характеристика: отношения носят служебный характер. Изобретение, произведение называют служебным независимо от того, какие интересы имеются у автора и какие требования он предъявляет. Служебный характер отношений все равно можно установить, если это нужно для решения вопроса, прояснения существа спора.

Соглашаясь с мнением В.О. Калятина, С.А. Герасименко отметила, что в любом случае это не решение в пользу третьего лица, так как суд не принимает решение платить. Вместе с тем, как отмечено в аналитической справке, существуют опасения, что в случае принятия такого решения возможны последствия, не включенные собственно в решение, но вытекающие из него. Очевидно, что здесь затрагиваются права третьего лица. Соответственно, есть основания для привлечения этого лица в процесс.

Л.А. Новоселова попросила уточнить, почему выступающие в данном случае говорят о том, что решение, в котором признается служебный характер результата интеллектуальной деятельности, затрагивает права и обязанности третьего лица (работодателя), а не о том, что решение принято о его правах и обязанностях.

С.А. Герасименко уточнила, что напрямую названное решение не создает обязанность работодателя уплатить вознаграждение, такая обязанность – это вторичное последствие, которое повлекло такое решение.

Т.К. Андреева отметила, что в данном случае речь идет о ситуации, когда решение по делу может затронуть интересы каких-то иных лиц, не привлеченных к участию в деле. Тогда у суда есть возможность, по согласованию с участниками процесса, привлечь таких лиц к участию в деле. Но в пользу этого лица никакого решения не может быть принято, поскольку это не истец и не третье лицо с самостоятельными требованиями.

Л.А. Новоселова обратила внимание выступающих на то, что трудность возникает в ситуации, когда правообладатель приобрел право на изобретение от работодателя, считая такое изобретение служебным. Права правообладателя оспаривает истец. Ответчик (правообладатель) ссылается на то, что требование истца не подлежит удовлетворению, поскольку изобретение является служебным. Вправе ли правообладатель, не являющийся работодателем, в споре с лицом, предъявляющим требование об установлении патентообладателя, ссылаться на служебный характер изобретения, будучи никаким образом не связанным с созданием спорного изобретения, и может ли суд в этом случае установить, являлось ли изобретение служебным?

Т.К. Андреева предложила следующее решение. В данном случае заявлено требование о недействительности патента, а ответчик заявляет фактически требование о том, что это служебный результат интеллектуальной деятельности. Таким образом, их можно рассматривать как основное и встречное требование, защищая тем самым права второй стороны – ответчика.

С.А. Герасименко и Т.К. Андреева внесли уточнение, что заявление ответчика о служебном характере изобретения может быть расценено судом в качестве ссылки на установленный факт – то есть как форма защиты позиции ответчика. Вместе с тем, если будет установлено, что существует спор о служебном характере результата интеллектуальной деятельности, - такое заявление будет принято в качестве встречного требования.

Л.А. Новоселова предложила в рабочем порядке согласиться с высказанной позицией.

О возможности признания служебного характера результата интеллектуальной деятельности в деле, в котором работодатель выступает в качестве третьего лица, указал в своем письменном отзыве В.Н. Медведев. Он также отметил, что исследование вопроса о служебном характере допускается не только в споре между работником и работодателем.

Роспатент в своем письменном отзыве отметил, что рассмотрение искового заявления о признании патента недействительным может привести к прекращению правовой охраны результата интеллектуальной деятельности, следовательно, будет затрагивать права действующего правообладателя. Поэтому суду в рамках рассмотрения указанного дела необходимо установить все факты, относящиеся к оспариваемому результату интеллектуальной деятельности, в том числе и в части определения служебного характера.

Противоположную точку зрения выразила Т.Л. Калачева, указав, что установление факта служебного характера объекта является самостоятельным требованием, и рассмотрение этого вопроса допускается лишь в рамках рассмотрения спора между работодателем и работником.

3. Третий вопрос заключается в определении служебного характера результата, созданного руководителем, что является довольно распространенной ситуацией. Как правило, в рамках его должностных обязанностей никаких функций, связанных непосредственно с проведением научных работ, нет. Руководитель чаще всего выполняет административные функции, а не участвует непосредственно в рабочем процессе. Именно поэтому на обсуждение поставлены вопросы о том, какие обстоятельства могут свидетельствовать о наличии взаимосвязи между осуществляемой руководителем трудовой деятельностью и созданием спорного объекта патентного права; и с учетом каких обстоятельств подлежит установлению творческий вклад руководителя в создание этого объекта (в частности, учитывается ли наличие соответствующего образования, квалификации).

Л.А. Новоселова отметила, что когда исследуются вопросы о служебном характере объекта патентного права, принимается во внимание целый ряд фактов. Прежде всего - это наличие должностных обязанностей и служебного задания. В рассматриваемом случае со служебным заданием могут быть проблемы, поскольку, как правило, руководитель сам себе никаких служебных заданий не дает. Формулировки в трудовых договорах также, как правило, не позволяют говорить о том, что руководитель занимается научно-исследовательской деятельностью. Это очень серьезная проблема, потому что выдергивание руководителем изобретений из состава служебных со ссылкой на эти обстоятельства – очень распространенная ситуация. Учреждения, которые финансировали разработку и в рамках которых она осуществлялась, потом остаются без этих результатов, без права на патент, поскольку руководитель ссылается на то, что он как руководитель никакого задания не получал, в его функции это не входило; следовательно - изобрел самостоятельно.

Как заметил В.А. Корнеев, проблема может рассматриваться с двух сторон.

Бывают случаи, когда нет никаких документов, свидетельствующих о том, что в должностные обязанности руководителя входила творческая деятельность. Соответственно, руководитель говорит о том, что соответствующий результат служебным не является.

Другая ситуация возникает, когда организация ссылается на то, что, результат носил служебный характер, учитывая должностные инструкции, в которых указывался служебный характер соответствующей деятельности. Но потом, например, при смене руководителя возникает спор. В связи с этим встает вопрос, может ли суд при рассмотрении споров о служебном характере изобретения ссылаться на должностные регламенты и инструкции руководителя, учитывая, что эти должностные регламенты и инструкции руководитель пишет сам для себя.

С.А. Копылов высказал мнение, согласно которому само по себе наличие таких должностных инструкций не должно свидетельствовать о том, что результат интеллектуальной деятельности принадлежит третьим лицам. Инструкции должны оцениваться в совокупности с иными обстоятельствами.

Не увидел никаких препятствий для признания руководителя в качестве соавтора В.О. Калятин, когда речь идет о наличии творческого вклада руководителя предприятия. Закон не делает никаких изъятий, и отсутствие служебных заданий этому тоже не мешает. Главные права возникают на основании служебных обязанностей. Служебное задание появляется в законе только в качестве дополнительного элемента для объектов патентного права. Отношения будут носить служебный характер вне зависимости от наличия служебного задания или должностных инструкций. Руководитель может быть признан соавтором в создании объекта. Вопрос о его квалификации, образовании в данном случае вторичен. Понятно, что человек должен разбираться в том, чем он занимается. Можно разбираться, и не имея специального профильного образования в этой области, можно внести творческий вклад в той части, в которой человек имеет достаточные знания. Эти обстоятельства подлежат установлению в совокупности. Само по себе положение лица в качестве руководителя никак не мешает тому, чтобы его права были признаны.

По мнению Е.А. Войниканис, не стоит придавать большое значение должностной инструкции, у организации могут быть иные конкретные акты, в которых могут содержаться положения о проводимых исследованиях. Также могут быть дополнительные обстоятельства, которые надо выяснить для установления служебного характера объекта. Но когда имеется творческий вклад руководителя, это, как правило, частично совпадает с обстоятельствами, доказывающими служебных характер возникающих отношений.

Н. Руйе привел в качестве примера решение суда, касающееся положения исполнительного директора. Согласно данному решению, чем выше позиция человека в организации, тем больше обязательства лояльности перед этой организацией. Тогда, даже если это не написано в инструкции, которую сам написал руководитель, действует презумпция, что произведение принадлежит организации.

Л.А. Новоселова подвела итог, что при рассмотрении вопроса о служебном или не служебном характере результата интеллектуальной деятельности, созданного руководителем, необходимо принимать во внимание все имеющиеся по делу доказательства. Следует исходить из того, что само по себе отсутствие указания на необходимость получения творческого результата в его должностных обязанностях не имеет правового значения. Отсутствие определенных заданий руководителю само по себе принципиального значения не имеет. Исследуются в совокупности все вопросы, связанные с его деятельностью, в том числе и непосредственное участие руководителя в осуществлении работ.

Большинство ученых в своих письменных отзывах сошлось на том, что отсутствие квалификации и специальных знаний не является препятствием для признания творческого вклада руководителя. В частности, в письменном отзыве Ю.Т. Гульбина в качестве примера приведено творчество М.Т. Калашникова, который создал первые изобретения, будучи механиком-водителем танка.

В качестве обстоятельств, которые могут свидетельствовать о том, что созданный руководителем объект патентного права является служебным, в письменным отзывах изложены следующие позиции.

Л.Н. Линник указала, что действия генерального директора по созданию объектов патентного права в сфере деятельности общества должны признаваться действиями по созданию служебного объекта патентного права, если договором не предусмотрено иное.

В.Н. Медведев высказал мнение о том, что о наличии взаимосвязи между осуществляемой руководителем трудовой деятельностью и созданием спорного объекта могут свидетельствовать те же обстоятельства, что и в отношении других работников. В частности, об этом могут свидетельствовать записи в документах, определяющих трудовые обязанности руководителя (устав, трудовой договор, должностная инструкция, иные внутренние документы организации). Из них следует, что в трудовые обязанности руководителя входит также личное творческое участие в работах организации. О наличии связи может также свидетельствовать тот факт, что созданное изобретение относится к сфере деятельности организации и создано в рамках исполнения заключенных организацией договоров.

4. Переходя к следующему вопросу, Л.А. Новоселова отметила, что, с ее точки зрения, он не имеет глубокого теоретического характера, а скорее сводится к тому, каким образом может быть расценен факт заключения лицензионного договора между работодателем и работником. Является ли это обстоятельством, которое неопровержимо свидетельствует об определенных фактах, либо это обстоятельство может быть опровергнуто? Если да, то в каких случаях? Может ли работодатель в такой ситуации оспаривать патент в части неправильного указания патентообладателя, обосновывая это служебным характером объекта?

По данному вопросу своим мнением поделилась С.А. Герасименко. Она отметила, что, по общему правилу, заключение договора не лишает лицо возможности оспаривания. И в отношении служебных объектов патентного права нет оснований для иного подхода.

В.А. Корнеев уточнил поставленный в аналитической справке вопрос и пояснил, что он заключается в том, можно ли считать, что заключение лицензионного договора лишает впоследствии работодателя права ссылаться на то, что соответствующее изобретение является служебным? При этом он предложил обсудить этот вопрос несколько шире, чем он поставлен, а именно: подлежат ли в принципе такие лицензионные договоры учету? В практике бывают случаи, когда, например, изобретение создано и зарегистрировано 15 лет назад, после чего работодатель и работник заключили лицензионный договор, 15 лет по этому лицензионному договору осуществлялись платежи, никто не возражал. К концу срока действия патента работодатель заявляет, что оставшиеся несколько лет он платить не собирается, поскольку изобретение является служебным. В такой ситуации работодатель может ссылаться на служебный характер изобретения, несмотря на то, что на протяжении многих лет он исходил из того, что соответствующее изобретение служебным не являлось. Вопрос может быть поставлен таким образом: должны ли подобного рода обстоятельства учитываться (лицензионный договор, платежи по лицензионному договору) или сами по себе они ни о чем не свидетельствуют.

Т.В. Васильева отметила, что в первую очередь приходит в голову ст. 10 ГК РФ - отказ в защите прав, поскольку работодатель откровенно злоупотребляет правом.

Е.Ю. Пашкова отметила, что вопрос о лицензионном договоре и о его влиянии на возможность оспаривания патента с точки зрения указания патентообладателя может возникнуть только тогда, когда совершенно очевидно из материалов дела, что работодатель точно знал, что именно этот результат интеллектуальной деятельности был создан работником в рамках служебных обязанностей или по какому-то заданию, или работодателя уведомили в установленном порядке о том, что такой результат создан. В свою очередь работодатель не воспользовался своим правом на получение патента и потом заключил лицензионный договор со своим работником. В этом случае может идти речь о применении последствий ст. 10 ГК РФ, если работодатель идет в суд за признанием патента недействительным.

Если эти обстоятельства не очевидны, на что, как правило, ссылается работодатель, то учитывать вопрос заключения лицензионного договора неправильно. Ситуации могут быть разными. Работник, создав тот или иной результат интеллектуальной деятельности, потом может передать право на получение патента, и патентообладателем становится совершенно сторонняя организация, которая к работодателю не имеет никакого отношения. Когда работодатель потом заключает лицензионный договор уже с этой организацией, не понимая, что является предметом лицензионного договора, и что он как работодатель может иметь право на это техническое решение.

В письменных отзывах эксперты также предлагали решать поставленный вопрос в зависимости от добросовестности сторон (отзывы Д.В. Ивановой, Е.А. Войниканис, Роспатента). В частности, согласно отзыву Роспатента, если автор (работник) действовал добросовестно, на момент подписания лицензионного договора не скрывая информацию о создании служебного объекта, - то в таком случае представляется возможным применение принципа эстоппель (работодатель утрачивает право ссылаться на служебный характер объекта и оспаривать на этом основании патент). Схожую позицию выразила в представленном письменном заключении Е.А. Войниканис.

Е.Ю. Пашкова отметила, что суду необходимо оценить лицензионный договор, заключенный между работником и работодателем. Но не нужно ставить во главу угла, что априори заключение лицензионного договора в отношении этого объекта лишает работодателя права на оспаривание патента в дальнейшем. Иначе фактически можно преградить путь работодателю получить обратно то изобретение, которое должно принадлежать ему.

Т.К. Андреева отметила, что в этом случае надо признать такой договор недействительным.

Л.А. Новоселова обратила внимание, что в рассматриваемом случае требование о признании договора недействительным не заявлено, предлагается не принимать во внимание договор при оценке служебного или не служебного характера изобретения.

С.А. Герасименко согласилась с применением положений ст. 10 ГК РФ для признания действий истца злоупотреблением правом и для отказа на этом основании в судебном разбирательстве. Если разбирательство допускается, то в этом случае необходимо разобраться, служебный или не служебный был результат интеллектуальной деятельности, были ли основания для заключения лицензионного договора.

В.А. Корнеев усомнился в целесообразности применения положений ст. 10 ГК РФ в отношении рассматриваемого случая. Если будут применяться положения ст. 10 ГК РФ, то для начала необходимо признать, что все-таки отношения носили служебный характер. Если суд признает, что изобретение служебное, то тогда нужно будет признать, что патент должен быть выдан работодателю даже 15 лет спустя.

Л.А. Новоселова поддержала мнение В.А. Корнеева, что применение ст. 10 ГК РФ может привести к обратному эффекту. И предложила следующий вопрос для обсуждения: можно ли, не оспаривая лицензионный договор, не принимать его во внимание.

С.А. Герасименко предложила давать оценку такому договору в судебном акте, признавая, по сути, его недействительным при наличии соответствующих оснований.

С ее предложением согласилась Л.А. Новоселова, отметив, что не следует игнорировать договор, ему необходимо давать оценку с точки зрения действительности.

5. Переходя к пятому вопросу, Л.А. Новоселова отметила, что его особенность заключается в том, что он находится на стыке трудовых и гражданско-правовых отношений. Речь идет о выявившейся в рамках рассмотрения споров ситуации, когда работник одновременно находится в трудовых отношениях с несколькими организациями. Соответственно, возникает спор по поводу того, в отношении какой организации данный результат является служебным. Может ли он быть служебным в отношении нескольких организаций, в которых работает сотрудник, поскольку с учетом фактических обстоятельств иногда и в той, и в другой организации есть служебное задание. Такие обстоятельства позволяют сделать вывод, что он действовал в рамках служебных заданий или при выполнении трудовых обязанностей, это входило в функции работника во всех заинтересованных организациях. Соответственно, вопрос заключается в том, за кем из работодателей признавать право на получение патента (например, совместное получение патента этими работодателями или получение патента работодателем по основному месту работы и предоставление второму работодателю возможности использования объекта патентного права на условиях неисключительной лицензии)?

Е.Н. Васильева указала, что если у одного работодателя сотрудник работал на полставки, у другого - на полную ставку, то это не может служить основанием для предоставления одному работодателю полного права на результат (исключительного права), а второму - ограниченного (исключительной лицензии). В этом случае они скорее должны выступать как соправообладатели.

Сложность рассматриваемой ситуации отметил В.А. Химичев. Результат интеллектуальной деятельности должен быть создан творческим трудом, но здесь этого можно и не наблюдать. Сотрудник, который работает в двух организациях, не является носителем каких-то знаний, при этом он раскрывает сведения и в одной, и в другой организации. Поэтому здесь нельзя говорить о параллельном творчестве и создании самостоятельных изобретений.

Л.А. Новоселова предложила исходить из того, что результат один. Но В.А. Химичев отметил, что результат является составным, частью совокупности знаний, которые привносятся из одной организации в другую. Также, по мнению судьи, есть угроза присвоения изобретений.

В.А. Корнеев не согласился с тем, что в рассматриваемом случае имеет место элемент присвоения изобретения. Скорее сотрудник, работая в двух организациях, будет отчитываться одним и тем же результатом своей работы. Он будет делать одно и то же, с единым результатом, но при этом - у разных работодателей. Интерес работника здесь очевиден, но вопрос состоит в том, что делать дальше работодателю.

В.А. Корнеев отметил, что в заключениях, которые поступили к заседанию НКС, были высказаны разные точки зрения.

Согласно одной из них, приоритет дается тому работодателю, который первым успел подать заявку. Такую позицию выразил Ю.Т. Гульбин.

По мнению В.А. Корнеева, такой подход не объективен или слишком упрощен.

Второй вариант предполагает, что по умолчанию должно быть соправообладание у всех работодателей. Такую позицию выразили, в частности, Л.Н. Линник, В.Н. Медведев, Т.Л. Калачева, Д.В. Иванова.

В.А. Корнеев отметил, что этот вариант также нельзя признать в качестве универсального, поскольку, скорее всего, работник основную часть работы делал у одного работодателя, а другому просто отчитывался. Если действительно будет установлено, что на средства, на оборудовании двух работодателей работник делал одну и ту же работу, и в результате этой деятельности у двух работодателей получился один результат, то тогда должно быть соправообладание. Во всех других случаях, если ресурсы двух работодателей не использовались, правообладателем должен быть признан один из них.

Иной вариант решения поставленного вопроса предложил В.О. Калятин. Согласно высказанной им позиции, пока творческий процесс не завершен, нельзя сказать, кому будет принадлежать результат интеллектуальной деятельности. В этот момент все находится под полным контролем автора. Вопрос правообладания возникает после того, как объект создан. Соответственно, право будет принадлежать тому работодателю, к которому результат первым перейдет в момент создания, то есть первому, кому автор сдаст продукт, когда он будет завершен. При этом варианты соправообладания и исключительной лицензии не могут иметь место, поскольку отсутствуют соответствующие нормы в законе.

Л.А. Новоселова попросила уточнить, в какой момент можно считать, что право перешло к работодателю. В.О. Калятин пояснил, что когда автор закончил создание продукта. Это установить трудно, но возможно исходя из фактических обстоятельств. Например, установив, с какого и на какой электронный адрес было отправлено письмо-отчет о создании продукта.

Подводя итог обсуждений по пятому вопросу, Л.А. Новоселова отметила, что на данный момент ситуация однозначно разрешена быть не может, поскольку правовая модель на сегодняшний день еще не сформировалась. В конкретных случаях нужно делать выводы, основываясь на фактических обстоятельствах. Данный вопрос необходимо решить путем внесения соответствующих положений в законодательство.

6. В завершение заседания было обсуждено несколько вопросов, связанных с распределением долей в доходах среди патентообладателей. Один из вопросов касался того, может ли суд определить размер долей в доходах в процессе, в котором признаны права на патент нескольких лиц (спор о признании патента недействительным), или этот вопрос должен быть решен в отдельном процессе. Второй вопрос заключался в том, должен ли суд при определении размера долей в доходах учитывать количество авторов, от которых соответствующий патентообладатель получил право на получение патента.

В.А. Корнеев внес уточнения по первому вопросу, пояснив, что он заключается в том, можно ли определить доли в доходах в одном и том же процессе, в котором будет установлено, что имеется не один, а несколько патентообладателей.

В статье 1229 ГК РФ говорится о том, что судебный спор по определению долей возможен только после того, как стороны попытались договориться сами. Соответственно, один из подходов заключается в том, что вопрос о размере долей в любом случае не может быть решен в одном судебном процессе. Сначала будет установлено, что патентообладателей два, и этот процесс должен быть закончен. После этого патентообладатели должны сначала попробовать самостоятельно договориться между собой. Если это не получится, то сообладатели патента могут начать второй процесс, в котором будут определять доли. Таким образом, закон исходит из приоритета самостоятельного определения долей, а не судебного.

На необходимость решения данного вопроса в отдельном процессе указали в письменных отзывах, в частности, Л.Н. Линник, Т.Л. Калачева, Д.В. Иванова. В отзыве Роспатента также отражена данная точка зрения, но отмечено, что при отсутствии возражений обеих сторон требование об определении долей в доходах может быть принято и рассмотрено судом в рамках текущего процесса. При этом указанные обстоятельства можно рассматривать как отказ сторон от урегулирования данного вопроса в досудебном порядке.

Л.А. Новоселова предложила сосредоточиться на втором вопросе, поставленном на обсуждение. Она отметила, что в письменных отзывах, представленных к обсуждению, эксперты в основном сходятся во мнении, что количество авторов не имеет значения.

В частности, такая позиция выражена В.Н. Медведевым и Д.В. Ивановой.

В.А. Корнеев отметил, что ему более близка позиция, согласно которой количество авторов должно учитываться. Так в одном из дел у патента было три автора. И три автора, соответственно, имели возможность получать имущественные выгоды от своего патента. Изначально они были патенообладателями, а потом передали свои права двум другим патентообладателям. Один получил право от одного автора, второй - от двух других. Таким образом, доли в доходах от патентов у этих двух сопатентообладателей равными быть не должны. У одного право следует за правом одного автора, у другого - двух. Соответственно, доля доходов по умолчанию будет делиться на три части: у одного патентообладателя будет 1/3, у другого, соответственно, 2/3 доходов, так как доля в вознаграждениях, доходах от использования патента следует за автором.

В.О. Калятин не согласился с высказанной позицией, отметив, что в законе написано, что вознаграждение определяется по количеству правообладателей, а не авторов. При этом количество правообладателей устанавливается именно на момент определения доли. Вместе с тем разрешено заключать соглашение между правообладателями, и они могут определить свои доли. Если такого соглашения нет, то тогда доли определяются по количеству правообладателей на данный момент.

Иную точку зрения выразил Л.Н. Линник в своем письменном отзыве, указав, что при определении долей суду необходимо учитывать количество авторов, так как первоначально они обладали равными правами на получение дохода (ст. 1229 ГК РФ) и, передавая свое право на получение патента, они могли передать и право только на равные доли от дохода.

С совершенно иной точки зрения рассмотрен поставленный вопрос в письменном отзыве В.Н. Медведева, где указано, что закон не относит к компетенции суда спор об определении доли в доходах. В данной ситуации возможны только два варианта: либо стороны договариваются о долях, либо доход распределяется поровну.

Учитывая, что приведены обоснованные аргументы в пользу различных точек зрения, экспертам не удалось прийти к единому решению по вопросу о необходимости учета количества авторов при определении долей в доходах. В связи с этим экспертам предложено еще подумать над его решением.

В завершение заседания НКС Л.А. Новоселова поблагодарила всех за участие в его работе. Она отметила, что позиции, которые были высказаны на заседании и в письменных отзывах, будут учтены при доработке аналитической справки.