Е.Н. Васильева,
кандидат юридических наук, доцент,
доцент кафедры интеллектуальных прав МГЮА (У),
профессор кафедры гражданского и предпринимательского права
Всероссийской академии внешней торговли Минэкономразвития России

"Журнал Суда по интеллектуальным правам", № 4 (34), декабрь 2021 г., с. 7-18

Обращаясь к вопросам управления исключительными правами на результаты интеллектуальной собственности (далее – РИД), принадлежащими Российской Федерации, необходимо уяснить, какова правовая природа отношений, обусловленных данной сферой управленческой деятельности, чтобы совокупность правовых норм, формирующая целостный регулятивный механизм, соответствовала этой природе. Правовая природа этих отношений неоднозначна: она включает в себя отношения по реализации публично-правовой функции государства, направленной на создание правовой основы для регулирования отношений по приобретению исключительных или лицензионных прав на РИД, а также отношения, регулируемые по модели частного права. В этом случае регулирование опирается на договорные модели, опосредующие создание РИД, в которых государство выступает в качестве заказчика, в частности договоры на выполнение научно-исследовательских, опытно-конструкторских и технологических работ. Будучи заинтересованным в разработке новых технологий, государство обеспечивает финансирование таких работ, но не всегда приобретает исключительные права на полученные результаты. Поэтому возникает необходимость создания легальной основы для использования РИД, права на который принадлежат другому лицу без его согласия в силу положений Гражданского кодекса РФ (далее – ГК РФ) в публично-правовом интересе (для государственных нужд, обеспечения обороны и безопасности). Это предполагает установление в ГК РФ оснований для ограничения субъективного исключительного права частных лиц. Содержание исключительного права государства, так же как возможности распоряжаться своим исключительным правом, совпадает с содержанием аналогичных прав любого иного правообладателя, однако цель такого распоряжения носит не частноправовой, а публично-правовой характер. Такое распоряжение обусловлено необходимостью удовлетворения государственных нужд, то есть для выполнения различных государственных функций - экономической, социальной, функциями обороны и безопасности и иными. Механизм управления должен также включать в себя нормы, обеспечивающие правовую охрану и защиту государством своих интеллектуальных прав и законных интересов.

Более широкое понимание государственного управления правами на РИД включает в себя также решение вопросов политико-правового регулирования, прежде всего в области стратегического планирования. С этих позиций вопросы управления исследует, например, Н.А. Шебанова, по мнению которой «управление интеллектуальной собственностью, принадлежащей государству, следует рассматривать как:

-

определение государственной политики в области интеллектуальных прав;

-

создание институциональной основы управления (учреждение органов исполнительной власти и наделение их компетенцией);

-

определение субъектов, осуществляющих непосредственное владение принадлежащими государству интеллектуальными правами;

-

инвентаризация и учет объектов государственной интеллектуальной собственности»;

-

разработка нормативно-правовых актов, регламентирующих вовлечение принадлежащих государству РИД в хозяйственный оборот [6, с. 71].

Н.А. Шебанова не отрицает того, что управление правами государства на РИД можно понимать и в узком значении, когда государство, как и любой интеллектуальный собственник – физическое или юридическое лицо - своими действиями, как правило, путем наделения соответствующими полномочиями государственных заказчиков на основании п. 3 ст. 125 ГК РФ, осуществляет свои интеллектуальные права. Она пишет: «В отличие от общего понятия “управление правами на РИД в организации”, под которым подразумевается деятельность по выявлению потенциально охраноспособных РИД, инвентаризации РИД и прав на них, обеспечению их правовой охраны, постановке исключительных прав на РИД на бухгалтерский учет, коммерциализации прав на РИД, мониторингу и защите исключительных прав на РИД, а также выявление нарушения организацией прав третьих лиц, содействию деятельности по созданию РИД, участие государства в управлении правами на РИД предполагает создание системы экономических отношений, направленных на организацию научно-технической деятельности, выявление охраноспособных РИД и их использование с целью обеспечения реализации основополагающих социальных и экономических интересов общества и государства» [6, с.??? ].

Таким образом, государственное управление в сфере интеллектуальной собственности охватывает деятельность государства в области нормотворчества как властвующего субъекта, а также деятельность по реализации собственных прав и исполнению собственных обязанностей как субъекта частного права.

В этой статье излагаются результаты анализа Федерального закона № 456-ФЗ1, который вводится в действие с 1 января 2022 г.. Изучение норм этого закона проводилось в его системной связи с действующими нормами ГК РФ, обеспечивающими создание результатов интеллектуальной деятельности (далее – РИД) за счет средств федерального бюджета и управление правами на них.

Нормы данного закона создают гражданско-правовую основу для модернизации организационно-правового механизма управления правами Российской Федерации, субъектов Российской Федерации и муниципальных образований на РИД. На это указывают, в частности, следующие обстоятельства. Во-первых, изменяется общий подход к систематизации норм, регулирующих отношения по поводу прав публично-правовых образований на результаты интеллектуальной деятельности на уровне Гражданского кодекса Российской Федерации (далее - ГК РФ). Если раньше регулирование опиралось на идею «единой технологии» как сложного объекта интеллектуальных прав, включающего наряду с охраняемыми также и не охраняемые в режиме интеллектуальной собственности результаты, то теперь отправной точкой для регулирования являются правовые предпосылки возникновения как самих РИД, так и прав публично-правовых образований на них. Об этом свидетельствует признание утратившей силу главы 77 ГК РФ «Право использования результатов интеллектуальной деятельности в составе единой технологии»2 и включение в общие положения Раздела VIII «Права на результаты интеллектуальной деятельности и средства индивидуализации» (глава 69 ГК РФ) новой статьи 1240.1 «Результат интеллектуальной деятельности, созданный при выполнении государственного или муниципального контракта». Таким образом, ст. ГК 1240.1 ГК РФ теперь занимает центральное место в регулировании отношений по поводу прав публично-правовых образований на РИД.

Во-вторых, в этой статье ГК РФ содержатся правовые предпосылки для формирования новой нормативной правовой базы в области управления принадлежащими России правами на РИД. Так, в силу подп. 1-3 п. 12 ст. ГК 1240.1 ГК РФ Правительство Российской Федерации определяет:

1)

порядок управления принадлежащими Российской Федерации правами на результаты интеллектуальной деятельности, в том числе правами на результаты интеллектуальной деятельности, непосредственно связанные с обеспечением обороны и безопасности;

2)

порядок формирования и ведения единого реестра результатов научно-исследовательских, опытно-конструкторских и технологических работ военного, специального или двойного назначения, в том числе в отношении информации о результатах интеллектуальной деятельности, непосредственно связанных с обеспечением обороны и безопасности;

3)

федеральный орган исполнительной власти, уполномоченный вести такой реестр.

В-третьих, признание утратившими силу федеральных законов, регулирующих отношения по передаче прав на единые технологии (ст. 3 Федерального закона № 456-ФЗ) дает основание полагать, что регулирование этих отношений должно опираться на нормы ГК РФ об обороте интеллектуальных прав, но с учетом особых социальных целей распоряжения ими со стороны публично-правового образования как субъекта этих прав.

Для реализации этого направления в области управления интеллектуальными правами Правительство Российской Федерации должно разработать типовые лицензионные договоры о безвозмездном предоставлении права использования результата интеллектуальной деятельности для государственных или муниципальных нужд и порядок заключения таких договоров (подп. 4 п. 12 ст. 1240.1 ГК РФ). В целях осуществления функции управления правами России на РИД нормы ст. 1240.1 наделяют Правительство РФ наделяется иными правами. Все это свидетельствуют о необходимости отмены ранее принятых Правительством РФ нормативных правовых актов, регулирующих отношения по поводу управления правами на РИД, принадлежащими Российской Федерации. В настоящее время в Правительстве РФ идет активная работа по разработке соответствующих подзаконных актов.

Не будем ставить перед собой задачу провести подробный сравнительно-правовой анализ пока действующих и новых норм ГК РФ, обратимся к вопросу о том, в какой мере эти новые нормы способы отвечать потребностям регулирования отношений по поводу создания и использования РИД с участием Российской Федерации в целом, и созданию адекватного этим требованиям механизма правореализации этих норм на уровне актов Правительства РФ, в частности.

Новая статья 1240.1 ГК РФ именуется «Результат интеллектуальной деятельности, созданный при выполнении государственного или муниципального контракта». Это позволяет сделать вывод о том, что ее нормы не рассчитаны на регулирование отношений по поводу РИД, права на которые могут принадлежать публично-правовому образованию в силу иных оснований. Однако, выделяя особую категорию – «РИД, непосредственно связанные с обеспечением обороны и безопасности», законодатель расширяет содержание этой статьи. Эта категория включает в себя программы для ЭВМ, базы данных, изобретения, полезные модели, промышленные образцы, селекционные достижения, топологии интегральных микросхем, секреты производства (ноу-хау), полученные в рамках государственных программ или при выполнении государственного оборонного заказа, осуществление которых обеспечивают федеральные органы исполнительной власти, уполномоченные в области обороны, обеспечения безопасности, внешней разведки, в сфере государственной охраны, внутренних дел, деятельности войск национальной гвардии Российской Федерации, оборота оружия, частной охранной деятельности и вневедомственной охраны, либо являющиеся собственными разработками указанных федеральных органов исполнительной власти или подведомственных им государственных учреждений, созданными за счет субсидий или средств соответствующего бюджета на основании бюджетной сметы (п. 2 ст. 1240.1 ГК РФ). Иными словами, речь идет в том числе о РИД, права на которые принадлежат также другим лицам, например, государственным учреждениям, которые получают их при выполнении своей основной деятельности. Однако эти права требуют регулирования в целях управления ими в интересах государства. Выделение этой категории РИД, потребует учета особенностей субъектного состава при регулировании отношений государственного управления правами, не принадлежащими государству при разработке актов Правительством РФ.

Согласно пункту 3 ст. 1240.1 ГК РФ право на получение патента и исключительное право на результат интеллектуальной деятельности, непосредственно связанный с обеспечением обороны и безопасности, принадлежат Российской Федерации, если иное не установлено настоящим Кодексом. Однако в ГК РФ не определено иное регулирование, а лишь содержится отсылка к актам Президента Российской Федерации, который вправе устанавливать случаи и порядок, при которых право на получение патента и исключительное право на результат интеллектуальной деятельности, непосредственно связанный с обеспечением обороны и безопасности, принадлежат лицу, выполняющему государственный контракт (исполнителю). В самом же ГК РФ сформулированы условия, при которых принадлежащее Российской Федерации исключительное право на результат интеллектуальной деятельности, непосредственно связанный с обеспечением обороны и безопасности, может быть отчуждено. Оно может быть передано исполнителю или другому российскому юридическому лицу, заинтересованному во внедрении результата интеллектуальной деятельности и обладающему возможностями для его внедрения, по решению Президента Российской Федерации на основании представления соответствующего уполномоченного органа в области обороны, обеспечения безопасности, внешней разведки, в сфере государственной охраны, внутренних дел, деятельности войск национальной гвардии Российской Федерации, оборота оружия, частной охранной деятельности и вневедомственной охраны. Содержание представления и порядок его подготовки определяются Правительством Российской Федерации. Эти два условия – «заинтересованность во внедрении РИД» и «наличие возможностей для его внедрения» не презюмируются в данной норме; следовательно, для реализации отношений по обороту прав на РИД непосредственно связанных с обеспечением обороны и безопасности, необходимо разработать правовой механизм предоставления соответствующих доказательств со стороны потенциального приобретателя и их проверки со стороны государства.

Как прежнее регулирование в отношении РИД, созданных по государственным контрактам, в том числе – единых технологий, так и новое регулирование включает в себя нормы, направленные на регулирование оборота исключительных прав, прав на получение патента. При этом сохраняется прежний подход, который заключается в необходимости обеспечивать правовую охрану РИД и осуществлять их использование (внедрение). Для этого используются две основные правовые модели.

Первая модель заключается в установлении в ГК РФ соответствующей обязанности правообладателя. Так, в пункте. 11 ст. 1240.1 ГК РФ сформулирована обязанность лица, которому принадлежит исключительное право на изобретение, полезную модель, промышленный образец, селекционное достижение или секрет производства (ноу-хау), созданные при выполнении работ по государственному или муниципальному контракту для государственных или муниципальных нужд (за исключением результатов интеллектуальной деятельности, непосредственно связанных с обеспечением обороны и безопасности), в течение двух лет со дня возникновения у него соответствующего исключительного права начать использование таких результатов в практической деятельности либо передать соответствующее исключительное право другим заинтересованным лицам.

Согласно абзацу 2 п. 11 ст. 1240.1 условия и порядок исполнения обязанности по использованию результата интеллектуальной деятельности, полученного при выполнении работ по государственному или муниципальному контракту, последствия ее неисполнения и условия ее прекращения определяются Правительством Российской Федерации. Можно ли полагать, что такое обязательство может возникнуть в условиях публично-правового регулирования, и норма, в которой сформулировано это требование, направлена на регулирование отношений по административной модели, императивное предписание законодателя, или это обязанность частно-правового характера.

Нормы, обязывающие правообладателя использовать свою интеллектуальную собственность, ставят вопрос о правовой природе отношений, которые составляют предмет регулирования указанных норм. Если анализировать это регулирование в аспекте гражданского права, то следует исходить из правовой природы исключительного права - имущественного и абсолютного. Абсолютный характер права предполагает, что оно формирует правоотношение, в котором управомоченное лицо может иметь только субъективные права, но не обязанности. Обязанность может возникнуть лишь из гражданского обязательства, в том числе основанного на гражданско-правовом договоре. К моменту возникновения обязанности исполнителя как правообладателя по использованию РИД обязательственные отношения между заказчиком и исполнителем на основании государственного контракта уже прекратились. Такая обязанность может быть обусловлена требованиями со стороны государства не как контрагента исполнителя по государственному контракту, а как субъекта правоотношений в сфере публичного права. На это указывает также то, что согласно абз. 2 п.11 ст. 1240.1 условия и порядок исполнения обязанности по использованию результата интеллектуальной деятельности, полученного при выполнении работ по государственному или муниципальному контракту, последствия ее неисполнения и условия ее прекращения определяются Правительством Российской Федерации. Следовательно можно предположить, что такое обязательство может возникнуть в условиях публично-правового регулирования, и норма, в которой сформулировано это требование, направлена на регулирование отношений по административной модели, а его нарушение должно сопровождаться санкциями, установленными в публичном праве. Но эти санкции не могут определяться в актах Правительства РФ, они могут быть сформулированы только в кодифицированных актах, например в Кодексе административных правонарушений Российской Федерации. В гражданском праве эти нормы могут трансформироваться в институтах обременения или ограничения субъективного права. Логика подсказывает, что если такое ограничение направлено на охрану частного интереса, интереса лица, то и природа такого ограничения является частноправовой. Если оно направлено непосредственно на охрану публичного интереса, то ограничение должно быть сформулировано в нормах публичного, административного права.

В свое время установленная в ст. 1545 ГК РФ обязанность лица, которому принадлежит право на единую технологию, осуществлять ее практическое применение (внедрение) предопределила различные подходы к трактовке правовой природы регулируемых ее нормами отношений. Г.М. Соловьева, с одной стороны, опираясь на позицию А.Л. Маковского [3, с. 706-709], объясняла это регулирование тем, что законодатель исходит из доктрины обременения права на технологию обязанностями принимать предусмотренные законодательством меры по признанию и получению прав на результаты интеллектуальной деятельности, входящие в единую технологию, и обязанностями практического применения технологии. С другой стороны, она полагала, что внедрение единой технологии как обязанности правообладателя необходимо рассматривать в рамках управления этим правом. При этом Г.М. Соловьева опиралась на идею об аналогии с доверительным управлением имуществом, выраженную Е.А. Моргуновой в комментарии к ст. 1545 ГК РФ [4], «когда доверительный управляющий осуществляет правомочия, исполняет обязанности и также защищает права; причем всякое управление необходимо осуществлять с учетом объекта управления» [5, c. 91]. Такая аналогия представляется неубедительной, поскольку отношения доверительного управления являются не абсолютными, а относительными (обязательственными).

Представляется, что норма ст. 1545 ГК РФ, в силу которой обязанность практического применения (внедрения) единой технологии возлагается также на любое лицо, которому передается или к которому переходит право на такую технологию, послужила основанием для ее интерпретации в аспекте одного из проявлений права следования. Так, С.И. Крупко, комментируя ст. 1545 ГК РФ, делает следующий оригинальный вывод: «Таким образом, обязанность практического применения единой технологии следует за правом использования единой технологии». Этот вывод С.И. Крупко опирается, на наш взгляд, в свою очередь на понимание данной обязанности как обременения исключительного права правообладателя. Более того, данная обязанность обременяет также и право использования РИД, предоставленное лицензиату. «В случае отчуждения права на единую технологию, - поясняет С.И. Крупко, - новый правообладатель приобретает не только право на технологию, но и обязанность практически применять (внедрять) ее». Такая трактовка несет в себе риск смешения понятий. Право следования известно цивилистике. В вещном праве оно рассматривается как один из его сущностных признаков. В праве интеллектуальной собственности «право следования» поименовано непосредственно в ч. 4 ГК РФ как пример иного интеллектуального права (ст. 1226) и содержательно раскрывается применительно к оригиналам произведения изобразительного искусства и к авторским рукописям литературных и музыкальных произведений (ст. 1293).

Продолжая свой комментарий, С.И. Крупко отмечает, что «такие же последствия наступают и для лицензиата, который наряду с правом использования единой технологии приобретает обязанность ее практического применения (внедрения)» [2, c. 666]. Если с идеей обременения исключительного права правообладателя можно было бы согласиться при условии четкого указания в законе субъекта, право которого обременяет исключительное право правообладателя, то с идеей обременения права лицензиата, а тем более с наличием в обязательственном правоотношении признака права следования, согласиться трудно. Хотя, возможно, С.И. Крупко не имела ввиду такого понимания читателем своего комментария.

Пока же наиболее приемлемым представляется понимание обязанности правообладателя использовать (внедрять) РИД, полученные при выполнении государственного или муниципального контракта как ограничение его исключительного права. Правообладатель ограничивается в выборе вариантов своего поведения в связи с реализацией правомочия использовать РИД любым, не противоречащем закону или существу результата способом, в своей воле и в своем интересе. Он должен осуществлять такое использование по воле законодателя и с учетом публично-правовых норм.

Если правовая природа этой модели правового обеспечения внедрения РИД, полученных при выполнении государственного контракта, пока окончательно в теории права не выявлена, то вторая модель, безусловно, имеет гражданско-правовую природу.

Это – «мягкое» регулирование не формулирует обязанности правообладателя использовать РИД, но устанавливает определенные правовые последствия их неиспользования, которые нельзя трактовать как санкцию. Такое неиспользование субъективного гражданского права нельзя рассматривать как нарушение, неправомерное поведение. Предполагается, что эти последствия могут представлять неблагоприятный экономический эффект для правообладателя, а, следовательно, стимулировать его к осуществлению права. Но если у правообладателя нет экономического интереса в использовании РИД самому, то данная модель опирается на возможность передачи права тому лицу, у которого такой интерес имеется.

Этот подход используется применительно к исключительному праву на товарные знаки и знаки обслуживания (ст. 1486 ГК РФ), а также в отношении служебных РИД, хотя правовые механизмы, рассчитанные на достижение такого эффекта, существенно различаются. В одном случае это - обеспеченное законом право заинтересованного лица требовать передачи ему права по договору, а в другом - прекращение права у правообладателя вследствие истечения пресекательного срока и возникновение этого права у другого лица.

Нормы пункта 3 ст. 1373 ГК РФ «Изобретение, полезная модель, промышленный образец, созданные при выполнении работ по государственному или муниципальному контракту» в редакции Федерального закона № 456-ФЗ представляют собой «мягкий» гражданско-правовой механизм приобретения исключительного права на основании договора о безвозмездном отчуждении исключительного права вследствие неиспользования РИД правообладателем. Право требовать заключения такого договора возникает у исполнителя в отношении соответственно Российской Федерации, субъекта Российской Федерации или муниципального образования, если они в течение двух лет с даты выдачи патента на указанные изобретение, полезную модель или промышленный образец не обеспечат использование соответствующих изобретения, полезной модели или промышленного образца либо не предоставят право использования таких изобретения, полезной модели или промышленного образца по лицензионному договору или не передадут исключительное право на эти РИД другому лицу. В свою очередь автор созданных при выполнении работ по государственному или муниципальному контракту РИД вправе требовать передачи ему исключительного права на соответствующие изобретение, полезную модель или промышленный образец на безвозмездной основе, если исполнитель, получивший такое право в порядке, предусмотренном п. 2 ст. 1373 ГК РФ, не начнет в течение двух лет с даты получения этого права использование соответствующих изобретения, полезной модели или промышленного образца либо не передаст исключительное право на них другому лицу.

Указанный в этих нормах двухлетний срок не является пресекательным. Из этих норм также не следует обязанность исполнителя или автора заключить такой договор. Такая обязанность сформулирована только в отношении правообладателя при условии обращения к нему потенциального приобретателя. При этом интерес правообладателя защищается аналогично тому, как защищается интерес патентообладателя в случае заявления к нему требований о выдаче принудительной лицензии. Суд вправе отказать в принудительном заключении договора об отчуждении исключительного права, если патентообладатель докажет, что неиспользование им изобретения, полезной модели или промышленного образца обусловлено уважительными причинами.

Когда речь идет о праве автора требовать передачи ему в полном объеме исключительного права на созданные им изобретения, полезные модели и промышленные образцы при выполнении государственного или муниципального контракта, предусмотренный в ст. 1240.1 ГК РФ механизм не всегда следует отождествлять с механизмом перехода права на аналогичные служебные РИД, если исполнение обязанностей исполнителя по контракту осуществляется его работниками. Это различные основания приобретения исключительного права автором. Однако в том случае, если изначально по условиям государственного контракта исключительное право и право на получение патента принадлежит исполнителю, то можно заметить, что нормы, устанавливающие пресекательные сроки в новой ст. 1240.1 ГК РФ и в ст. 1370 ГК РФ о служебных изобретениях, полезных моделях и промышленных образцах в новой редакции способны породить определенное противоречие, если автором РИД был работник исполнителя, выполняющий его задание.

Из подпункта 2 п. 4 ст. 1240.1 следует, что если исполнитель в течение двенадцати месяцев с даты приемки работ по государственному или муниципальному контракту не обеспечил совершение всех зависящих от него действий, необходимых для признания за ним исключительного права на результат интеллектуальной деятельности, то право на получение патента и исключительное право на результат интеллектуальной деятельности, созданный при выполнении государственного или муниципального контракта за счет средств федерального бюджета, бюджета субъекта Российской Федерации либо местного бюджета (за исключением случаев, предусмотренных абз. 1 п. 3 ст. 1240.1 ГК РФ), принадлежат соответственно Российской Федерации, субъекту Российской Федерации и муниципальному образованию, от имени которых выступает государственный или муниципальный заказчик. То есть, право автоматически прекращается у исполнителя и возникает у заказчика – соответствующего публично-правового образования. Основанием перехода права является указание закона, поэтому государственная регистрация перехода должна основываться не на договоре, а на обстоятельствах, предусмотренных нормой закона в ее гипотезе.

Поскольку на стороне исполнителя (соисполнителя) государственного или муниципального контракта чаще всего выступает юридическое лицо, а результат создается непосредственно его работниками, то это право автоматически может перейти к этому работнику как автору служебного результата, если в течение шести месяцев работодатель не подаст заявку на выдачу патента, не передаст право на получение патента другому лицу или не сообщит работнику о сохранении информации о полученном РИД в тайне в течение 6 месяцев со дня уведомления его работником о получении результата. Срок перехода прав к государственному заказчику вдвое превышает срок перехода прав к работнику применительно к служебным изобретениям, полезным моделям, промышленным образцам (соответственно 6 и 12 месяцев). Это значит, что по истечении 12 месяцев эти права уже не принадлежат исполнителю, так как они перешли к работнику, следовательно, исполнитель не может реализовать возможности, предоставленные ему подп. 2 п. 4 ст. 1240.1 ГК РФ. Более того, права к работнику на практике могут перейти еще раньше с учетом различий в обстоятельствах, с которыми нормы подп. 2 п. 4 ст. 1240.1 ГК РФ и ст. 1370 ГК РФ связывают начало течения этого пресекательного срока. Это значит, что течение срока, установленного в нормах о служебных РИД начинается раньше, чем течение срока, установленного в нормах о РИД, созданных в силу государственного или муниципального контракта.

Еще один пример, связанный со сроками. Согласно абзацу 3 п. 5 ст. 1373 ГК РФ «Изобретение, полезная модель, промышленный образец, созданные при выполнении работ по государственному или муниципальному контракту» (в редакции Федерального закона № 456-ФЗ) автор вправе обратиться в суд с иском к исполнителю о понуждении к подаче ходатайства о восстановлении действия патента за счет исполнителя, если исполнитель не уведомил автора о досрочном прекращении действия патента. При этом не учитывается срок, установленный ГК РФ, в течение которого можно восстановить действие патента. Трехлетний срок, в течение которого можно восстановить действие патента, начинается по истечении срока, установленного для уплаты пошлины. О том, что время пошло, автору-работнику может быть неизвестно, поскольку он определяется действиями другого лица, вернее бездействием - неуплатой пошлины правообладателем за поддержание патента в силе (п. 1 ст. 1400 ГК РФ). Таким образом, риск пропуска этого срока ложится на автора. Иных санкций при нарушении работодателем информационной обязанности – уведомления о прекращении правовой охраны, - ни в ГК РФ, ни в Трудовом кодексе Российской Федерации не предусмотрено.

Порядок исчисления сроков в анализируемых нормах на практике может столкнуться с общей правовой неопределенностью относительно конкретного определения срока возникновения исключительного права на РИД, если ГК РФ предусматривает его обязательную государственную регистрацию. В дискуссии по этому поводу выражались различные позиции: например, предлагалось определять момент возникновения исключительного права по дате государственной регистрации РИД или выдачи патента, либо по дате публикации сведений о выданном патенте, а также - подачи заявки на получение патента, т.е. в ретроспективном порядке, как это предусмотрено в отношении прав наследника на наследуемое имущество. Не будем продолжать эту дискуссию, а лишь воспользуемся возможностью еще раз показать значимость решения этого вопроса как для регулирования отношений по поводу РИД, созданных при выполнении государственных и муниципальных контрактов, так и для регулирования оборота прав на РИД и на средства индивидуализации и их защиты в целом. Именно потому, что доводы сторонников каждого из подходов к определению сроков возникновения исключительного права звучат убедительно, дать окончательный ответ на этот вопроса должен законодатель.

Риск возникновения правовой неопределенности заложен в п. 2 ст. 1471 ГК РФ «Секрет производства, полученный при выполнении работ по договору и при выполнении работ по государственному или муниципальному контракту» (в редакции Федерального закона № 456-ФЗ). В этом пункте уточняется, что «секретом производства (ноу-хау), непосредственно связанным с обеспечением обороны и безопасности (пункт 2 статьи 1240.1 настоящего Кодекса), признаются в том числе сведения, содержащиеся в конструкторской и (или) технической документации». На практике может сложиться ситуация, когда сведения, составляющие такой секрет, будут подлежать охране не только в режиме коммерческой тайны, но и государственной тайны. Возникает вопрос: насколько целесообразно поддержание такого «двойного» режима ограниченного доступа к секрету производства, непосредственно связанного с обеспечением обороны и безопасности? Может ли прекращение или изменение одного из режимов, например государственной тайны, повлиять на судьбу другого режима? Если сведения уже охраняются в режиме государственной тайны, надо ли устанавливать параллельно режим коммерческой тайны или он будет устанавливаться при необходимости в случае прекращении охраны в режиме государственной тайны? Эти вопросы должны быть специально урегулированы в Федеральном законе от 27 июля 2006 N 149-ФЗ «Об информации, информационных технологиях или защите информации», а также в четвертой части ГК РФ.

Поскольку в ст. 1240.1 ГК РФ упоминаются также РИД, созданные в федеральных государственных учреждениям за счет средств федерального бюджета, снова3 обратим внимание на то, что в четвертой части ГК РФ не рассматривается специально вопрос о том, кому принадлежат права на результаты интеллектуальной деятельности, созданные в таких учреждениях. Да и не только в таких, но и в частных учреждениях, и в унитарных предприятиях, которые не являются собственниками имущества в виде объектов вещного права. Они владеют этим имуществом на праве хозяйственного ведения или оперативного управления. Субъективные вещные права этих организаций достаточно четко определены в ГК РФ и в других федеральных законах, в частности в Федеральном законе от 14 ноября 2002 г. № 161-ФЗ «О государственных и муниципальных унитарных предприятиях», Федеральном законе от 03 ноября 2006 г. № 174-ФЗ «Об автономных учреждениях», в Федеральном законе от 12 ноября 996 г. № 7-ФЗ «О некоммерческих организациях». Возможности владения, пользования и распоряжения этим имуществом в ряде случаев зависят от воли собственника имущества, закрепленного за этими организациями. Если предположить, что в отношении результатов интеллектуальной деятельности, полученных в этих организациях, регулирование должно строиться по-другому, то это требует создания специальных норм. Недостаточно общей нормы 1227 ГК РФ, которая не только не позволяет отождествлять вещное право и исключительное право, но не учитывает особенности правового статуса организаций, не обладающих статусом собственников. Тем не менее, если право унитарных предприятий и учреждений на имущество в форме вещей может быть ограничено волей собственника, то исключительное право может быть ограничено только законом, причем только - ГК РФ. В отношении прав унитарных предприятий или учреждений специальных случаев ограничения исключительных прав в ГК РФ не установлено. Но нет определенности и в том, в каких случаях исключительные права на РИД принадлежат государственным или муниципальным унитарным предприятиям или государственным и муниципальным учреждениям, если эти РИД созданы за счет субсидий или средств соответствующего бюджета на основании бюджетной сметы.

В целях управления исключительными правами государства на принадлежащими ему РИД представляется целесообразным сформулировать в ГК РФ нормы о том, что исключительное право на РИД, созданный в государственных или муниципальных унитарных предприятиях, в государственных или муниципальных, а также частных учреждениях, принадлежит соответственно указанным предприятиям и учреждениям, если законом или договором не предусмотрено иное. Чтобы защитить интерес публично-правового образования в приобретении этих прав в определенных ситуациях, желательно включить в нормы, устанавливающие правовой статус унитарных предприятий и учреждений, например, такие положения. В случае ликвидации этих предприятий или учреждений принадлежащие им исключительные права переходят к их учредителю на основании договора об их отчуждении, который должен быть заключен после расчетов с кредиторами. Можно предусмотреть преимущественное право собственника имущества таких организаций приобрести право на принадлежащие им РИД в случае обращения взыскания на эти права. Желательно также сформулировать норму, подобную нормам абз. 2 п. 3 ст. 212 ГК РФ, согласно которой законом определяются виды имущества, которые могут находиться только в государственной или муниципальной собственности. Подобная норма в отношении исключительных прав на РИД позволит на уровне федеральных законов определить случаи, когда это право может принадлежать только Российской Федерации (например, в отношении секретных изобретений). Такое регулирование позволит отказаться от необходимости необоснованно признавать эти права необоротоспособными (изъятыми из оборота), а только ограничит возможность их отчуждения на основании договоров, в том числе - способных повлечь их отчуждение, или обращения на них взыскания. Но не лишит правообладателя возможности предоставления при определенных условиях определенным лицам права использовать их.

Что касается распоряжения исключительным правом на РИД, созданные в этих организациях, необходимо учитывать тот факт, что такое распоряжение в большинстве случаев сопровождается распоряжением материальными носителями, в которых выражен соответствующий результат, а также технической, конструкторской и иной документацией. Но в этом случае отношения регулируются не только нормами обязательственного права, обеспечивающего оборот исключительного права, но также - нормами вещного права, ограничивающими возможности распоряжения материальными носителями. У организаций, владеющих материальными носителями, в том числе документами, на ограниченном вещном праве зачастую нет права свободного распоряжения. Видимо, существующее ныне восприятие, созданных в государственных и бюджетных учреждениях РИД в качестве особо ценного имущества, и объясняется тем, что понятие РИД как идеального объекта вытесняется вещным объектом – материальным носителем, в котором объективно выражен РИД. Таким образом, оборот исключительных и лицензионных прав со стороны таких организаций зависит от воли собственника в отношении распоряжения имущественным правом на РИД, и материальными носителями этих РИД. Это существенно затрудняет оборот в обоих случаях, снижает экономический эффект управления интеллектуальными правами в целом и правами Российской Федерации в частности.

В этой связи представляется целесообразным включить в раздел П ГК РФ «Право собственности и другие вещные права», «зеркальную» по отношению к норме п. 3 ст. 1227 ГК РФ норму, указывающую, что распоряжение исключительными правами не регулируется нормами раздела П настоящего Кодекса, если иное не установлено правилами настоящего раздела. Эта оговорка необходима для того, чтобы затем в нормах о праве хозяйственного ведения и оперативного управления специально указать на то, что распоряжение материальным носителем, в котором выражен результат интеллектуальный собственности, исключительное право на который принадлежит унитарному предприятию или учреждения, осуществляется ими самостоятельно, если иное не установлено законом или иными нормативными правовыми актами.

Одним из случаев ограничения исключительного права является обязанность правообладателя выдать простую (неисключительную) лицензию.

Такие случаи обусловлены отношениями по поводу служебных РИД и по поводу РИД, созданных на основании государственного или муниципального контракта. В частности, это предусмотрено п. 7 и 10 ст. 1240.1 ГК РФ.

Это ограничение в определенных случаях соответствует абз. 2 п. 2 ст. 1 ГК РФ, например, когда речь об обеспечении обороны страны и безопасности государства, но не учитывает законные интересы и права других лиц, а в некоторых случаях способна породить правовую неопределенность.

В ГК РФ нет норм, запрещающих правообладателю, у которого может возникнуть обязанность выдать простую неисключительную лицензию работодателю или лицу, указанному заказчиком, заключать договоры о предоставлении исключительной лицензии. Представим, что такой правообладатель в силу свободы распоряжения исключительным правом путем заключения лицензионных договоров уже предоставил право использования РИД на условиях исключительной лицензии. В этом случае, согласно п. 2 ст. 1236 ГК РФ он уже не вправе предоставлять лицензии другим лицам. Но предоставить простую неисключительную лицензию указанному государственным заказчиком лицу он обязан. И здесь явная коллизия норм ГК РФ об исключительной лицензии, обеспечивающей лицензиату экономическую монополию, и нормами, обязывающими лицензиара выдать простую (неисключительную) лицензию. Можно предположить, что она разрешается в пользу нормы, обязывающей выдать простую (неисключительную лицензию), ибо это требование закона. Однако возникает правовая неопределенность в отношении судьбы ранее заключенного договора об исключительной лицензии, если его условия о сроке территории и способах использования РИД совпадают с условиями простой (неисключительной) лицензии. Неясно, будет ли договор продолжаться или обязательство на основании исключительной лицензии должно трансформироваться в обязательство из простой (неисключительной) лицензии, либо вовсе прекратиться, возникнут ли для лицензиара другие негативные последствия? В любом случае здесь могут пострадать законные интересы как правообладателя (лицензиара), так и лицензиата, который утрачивает монополию при изменении вида лицензии, или вообще утрачивает право использовать РИД – объект лицензионных прав. Представляется желательным сделать оговорку в п. 2 ст. 1236, дополнив ее норму словами «за исключением случаев, когда обязанность лицензиара выдать лицензию следует из настоящего Кодекса». А нормы, в которых сформулирована обязанность правообладателя предоставить простую (неисключительную) лицензию, дополнить регулированием в отношении его прав как лицензиата по ранее заключенным с другими лицами договорам о предоставлении исключительной лицензии (определить юридическую судьбу договора).

В заключение следует сказать, что в статье высказаны лишь некоторые соображения, возникшими вследствие изучения изменений ГК РФ на основании Федерального закона № 456-ФЗ. Пока еще рано давать оценку эффективности новых норм, хотя в его содержании есть предпосылки для дальнейшего совершенствования регулирования отношений по поводу прав на РИД, созданных за счет федерального бюджета. Оценить в полной мере новое регулирование можно будет только после завершения создания общего правового механизма управления принадлежащими Российской Федерации правами на РИД вследствие принятия предусмотренных в ст. 1240.1. подзаконных актов и накопления правоприменительной практики. Одновременно можно констатировать, что ряд затронутых в статье проблем в целях их нормативного разрешения требует их предварительного осмысления на доктринальном уровне.