О.С. Кулакова,
магистрант 2 курса Юридического Института
Владимирского государственного университета имени А.Г. и Н.Г. Столетовых

"Журнал Суда по интеллектуальным правам", № 2 (36), июнь 2022 г., с. 141-151

Необходимость модернизации системы гражданского права обуславливается изменением взглядов современных людей на искусство. Современный арт-рынок представляет собой пространство, где существуют созданные художниками, фотографами, дизайнерами и другими авторами произведения, отличные от традиционных, ранее признанных в данной индустрии предметов. Обширные возможности информационной сети, доступность технологий компьютерной графики позволяют формироваться совершенно новому спектру предметов современного искусства.

Новое направление в искусстве, проявляющееся в создании и распространении картин, фотографий, гиф-анимаций, музыки, иных аудио-визуальных произведений в цифровом формате с присвоением таким объектам уникального числового кода, существующего в системе блокчейн, получило название крипто-арт, или крипто-искусство (CryptoArt) [25]. На сегодняшний день новизна данного информационного продукта предопределяет отсутствие унифицированного понимания его сущности в правовой науке и практике. В этой связи в данной работе нами предлагается собственное определение, основанное на основных признаках данного цифрового объекта, получающих освещение юридическим сообществом [5].

Новое направление в искусстве, проявляющееся в создании и распространении картин, фотографий, гиф-анимаций, музыки, иных аудио-визуальных произведений в цифровом формате с присвоением таким объектам уникального числового кода, существующего в системе блокчейн, получило название крипто-арт, или крипто-искусство (CryptoArt) [25]. На сегодняшний день новизна данного информационного продукта предопределяет отсутствие унифицированного понимания его сущности в правовой науке и практике. В этой связи в данной работе нами предлагается собственное определение, основанное на основных признаках данного цифрового объекта, получающих освещение юридическим сообществом [5].

Токенизация представляет собой процесс перевода прав на материальные ценности в токены, то есть создание цифровых аналогов реальных вещей для повышения защищенности данных объектов при их обращении в сегменте онлайн-рынка [9]. В результате данной процедуры создается уникальный числовой код для каждого конкретного актива. Токенизация позволяет преобразовать реальную вещь в совокупность токенов – частей цифрового объекта, права на каждую такую составляющую могут становится отдельными предметами сделок гражданского оборота [6].

Каждая заключенная в публичном реестре сделка выражается в новом блоке цепи транзакций. Распределённый публичный реестр позволяет покупателю отслеживать историю операций в отношении приобретаемого им объекта. Данная информация о цифровом активе одновременно хранится на множествах компьютерах по всему миру, что делает невозможным изменение или удаление внесенных данных. Таким образом создаётся надежный способ осуществления сделки с объектами или их частями в связи с открытостью и достоверностью информации о них.

Для придания цифровому объекту искусства (или нематериальной копии реального предмета) статуса оригинального экземпляра используется невзаимозаменяемые токены (Non-Fungible Token, NFT). Цепочки блоков используют два вида токенов: взаимозаменяемые и невзаимозаменяемые (Fungible Tokens) [2]. Так, первый вид токенов удостоверяет права на цифровой актив: один Ethereum эквивалентен другому, например, акция конкретной компании равна другой такой же акции от этой организации. Стоимость взаимозаменяемых токенов одинаковая.

В случае же с NFT объект сертифицируется числовым кодам, а получаемый токен уникален. Вещь, получившая в рамках токенизации невзаимозаменяемый токен, признается существующей в единственном экземпляре [7]. Таким образом, можно говорить, что появление NFT является предпосылкой создания оборота объектов искусства в киберпространства, защищённого от несанкционированного копирования. Однако действительно ли это так? Позволяет ли NFT создать режим обращения объектов в условиях сниженного риска нарушения интересов правообладателей за счет идеи невзаимозаменяемости числового кода данного токена?

Вероятно, что для разрешения ряда юридических вопросов в первую очередь важно кратко рассмотреть состав самого невзаимозаменяемого токена. Существует несколько стандартов сертификации, которые используются для создания и оборота NFT. Пожалуй, наиболее распространенный из них - стандарт ERC-721, в содержание которого входят два ряда элементов. NFT такого типа включают в себя обязательные и необязательные составляющие. К основным элементам относятся числовая комбинация (TokenId), генерируемая при создании токена и адрес смарт-контракта, представляющий собой адрес блокчейна [20], доступный для просмотра в любой точке мира с помощью специального алгоритма. За счет данных числовых комбинаций NFT считается уникальным, так как в мире может быть только один токен с таким идентификатором и адресом контракта. Еще одним важным элементом является адрес кошелька создателя токена, позволяющей связать объект и его владельца.

Значимой составляющей является ссылка на вещь или сама вещь, проходящая токенизацию. В то же время подавляющее большинство NFT содержит в себе именно ссылку на объект или данные его физического расположения. В исследовании Г. Вуда говорится о том, что загрузка с последующем хранением данных в блокчейне связана со значительными затратами для лица, создающего данный объект [26]. В этой связи создание NFT, включая в них сам цифровой предмет искусства, является высокозатратной операцией. Неосновными составляющими, записываемыми в NFT так же, могут быть различные данные, которые лицо, одушевляющее или заказавшее его генерацию, желает включить в содержание. Такими сведениями может быть информация об авторе, о произведении, о передаваемых правах, об авторском вознаграждении в случае перепродажи объекта и другое.

В то же время, как уже сказано ранее, идентификатор токена и адрес контракта являются наиболее важными элементами, поскольку они конкретно связаны как с оригинальной работой, так и с ее правообладателем. Записываемый в смарт-контракт генерируемый создателем числовой код, присваиваемый цифровой работе в процессе токенизации NFT, обуславливает его уникальность. В то же время использование ERC-721 стандарта не гарантирует создание цифрового объекта в единственно возможном экземпляре. В рамках такой операции уникальностью обладает только невзаимозаменяемый токен, который является средством удостоверения оригинальности вещи, используемой создателем в качестве предмета токенизации.

Необходимо рассмотреть классификацию генерируемых NFT по форме включаемых в них предметов искусства. Так, предмет искусства, участвующий в гражданском обороте по средства использования блокчейн-технологий, может иметь форму исключительно реального объекта, существующего непосредственно в реальном мире вещей. В данном случае в NFT помещаются сведения о данном произведении: картине, скульптуре, иной вещи, обладающей духовной ценностью и существующей в физическом виде.

Иная группа генерируемых NFT – токены, непосредственно включающие в себя цифровой предмет искусства. В данном случае работа полностью загружается в блокчейн. Это самостоятельные работы на блокчейне, и их часто называют работами на цепочке блоков (onchain works)[26]. Пожалуй, это единственные действительно уникальные объекты диджитал-арта (крипто-арта), в отношении которых на момент написания данного исследования не было выявлено случая создания подделок. Ими можно обмениваться и передавать другим людям только в блокчейне [27]. Такие проекты немногочисленны, примером является созданная в 2017 г. коллекция, состоящая из 10 000 элементов - изображений «CryptoPunks» [21].

Следующая группа, получившая наибольшее распространение, - невзаимозаменяемые токены, содержащие только ссылки информационный ресурс, на котором размещается цифровые объекты искусства. При этом такое произведение может быть создано в реальном мире, являясь при этом диджитал-копией или непосредственно результатом интеллектуальной деятельности, осуществляемой автором в киберпространстве. Следует подчеркнуть, что фактический предмет искусства не является NFT или его частью [29]. В данном случае невзаимозаменяемый токен содержит в себе только URL-адрес, который указывает на размещение диджитал-арта. В этой связи NFT — это строчки кода в блокчейне, метаданные, которые связывают его с исходным файлом – предметом искусства. Пожалуй, наибольшее число юридических вопросов возникает в отношении именно последней группы названных токенов.

Применительно к каждому рассмотренному виду NFT сегодня традиционно называется ряд общих проблем, связанных, например, с тем, что именно участники маркетплейсов продают и покупают, или как предусмотреть переход интеллектуальных прав и установить их объем, и многое другое. Автором будут рассмотрены некоторые проблемные вопросы оборота диджитал-искусства через призму интеллектуальной собственности в условиях роста рынка невзаимозаменяемых токенов.

Вероятно, покупка NFT является приобретением файла с метаданными, а не самого первичного объект. М.А. Рожкова справедливо отмечает, что проблема отечественной юриспруденции заключается в формализованном разделении системы абсолютных прав на две группы: право собственности на предметы материального мира и интеллектуальные права на определённые законом нематериальные объекты [13].

В контексте рассмотрения вопроса правового статуса диджитал-искусства можно сделать следующее заключение: в отношении одного результата интеллектуальной деятельности может быть создано неограниченное число NFT. Данный подход, сегодня существует в специальной литературе США [23] и Великобритании [22].

В этой связи сравнение NFT с подписанной копией цифрового объекта искусства не может рассматриваться как безусловная точность в каждом случае. Причиной этому, с точки зрения автора, является высокий риск распространения невзаимозаменяемых токенов, в содержание которых не включаются сами предметы искусства, а закрепляются только сведения о них через призму инструментов гарантирующих чистоту сделок. Токенизация – процесс, доступный любым заинтересованным субъектам, в рамках которого в создаваемый токен может быть включена информация разнообразного характера как не нарушающая интересы других лиц, так и являющаяся неправомерным использованием чьей-либо материальной собственности или прав.

В условиях действующего российского законодательства, NFT может быть рассмотрен в качестве иного имущества, существование которого предусмотрено ст. 128 ГК РФ. Рассматривая сущность и структуру невзаимозаменяемых токенов, обращающихся на крипторынках и связанных с объектами, существующими как в физической, так и в цифровой форме, необходимо обратиться к иным категориям в системе гражданского права.

Согласно действующей системе объектов гражданского права, закрепленных ст. 128 ГК РФ, в нашей стране существует такая категория, как цифровые права. В работе М.А. Рожковой подробно рассматривается сущность данных правовых феноменов, что позволяет провести их соотношение с NFT [14]. Формулировка ст. 128 ГК РФ закрепляет юридическую конструкцию, исходя из которой цифровые права должны быть поименованы в нормативных правовых актах России. В этой связи в нашей стране существуют только цифровые права в контексте ФЗ «О цифровых финансовых активах, цифровой валюте и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» (далее - ФЗ «О ЦФА»)1 и ФЗ «О привлечении инвестиций с использованием инвестиционных платформ и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» (далее – ФЗ «О краудфандинге»)2. Согласно первому нормативному правовому акту, в России NFT не могут быть призваны цифровыми правами по смыслу цифровых финансовых активов или цифровой валюты.

В то же время системное толкование ст. 128 ГК РФ и ФЗ «О краудфандинге» дает нам представление о существовании частично схожей категории права, которое может получить лицо, приобретающее NFT. С одной стороны, названные в ст. 8 ФЗ «О краудфандинге» утилитарные цифровые права включают в себя такие правомочия обладателя как право требования передачи вещи и/или исключительных прав на результаты интеллектуальной деятельности, а также прав на использование результатов интеллектуальной деятельности. В то же время было бы несправедливо говорить о том, что утилитарные цифровые права, предусмотренные российским законодательством, отражают в себе юридическую сущность NFT и позволяют регулировать данный объект как самостоятельную категорию права. Это обуславливается тем, что выпуск невзаимозаменяемого токена не всегда связан, а точнее, практически всегда не связан с инвестиционной деятельностью в смысле ФЗ «О краудфандинге». Как правило, оборот NFT является результатом частных интересов по купле-продаже различного комплекса объектов, содержащихся в данном токене. Это наиболее характерно для рынка крипто-арта.

Интернет-площадки, на которых осуществляется обращение цифрового арта, сертифицированного NFT – маркетплейсы, такие как SuperRare, Foundation, OpenSea, Origin, Rarible, Known, Nifty Gateway, как правило работают по принципу аукционных домов. Данные меркетплейсы основывают свою работу на смарт-контрактах, то есть соглашениях между контрагентами сделки по поводу установления, изменения или прекращения юридических обязательств, условия которых записываются, исполняются и/или обеспечиваются компьютерным алгоритмом автоматически посредством осуществления программных операций [2]. Заключение данного типа договоров с юридической точки зрения возможно в связи с легализацией в некоторых юрисдикциях криптовалюты, как цифрового права в виде взаимозаменяемого токена, что позволило говорить о его ценности. Однако NFT-технологии, позволяющие осуществлять транзакции в отношении продуктов крипто-арта, представляют собой различные объекты, как говорилось ранее. Невзаимозаменяемые токены обладают ценностью только при условии существования определённой цифровой вещи, с которой он связан. В этой связи как российское законодательство, так и системы прав США и Европейских стран, на сегодняшний день не содержат в себе прямых нормативных положений, позволяющих регулировать отношение субъектов по поводу обращения цифровых объектов, сертифицированных по стандартам NFT.

Интернет-площадки, на которых осуществляется обращение цифрового арта, сертифицированного NFT – маркетплейсы, такие как SuperRare, Foundation, OpenSea, Origin, Rarible, Known, Nifty Gateway, как правило работают по принципу аукционных домов. Данные меркетплейсы основывают свою работу на смарт-контрактах, то есть соглашениях между контрагентами сделки по поводу установления, изменения или прекращения юридических обязательств, условия которых записываются, исполняются и/или обеспечиваются компьютерным алгоритмом автоматически посредством осуществления программных операций [2]. Заключение данного типа договоров с юридической точки зрения возможно в связи с легализацией в некоторых юрисдикциях криптовалюты, как цифрового права в виде взаимозаменяемого токена, что позволило говорить о его ценности. Однако NFT-технологии, позволяющие осуществлять транзакции в отношении продуктов крипто-арта, представляют собой различные объекты, как говорилось ранее. Невзаимозаменяемые токены обладают ценностью только при условии существования определённой цифровой вещи, с которой он связан. В этой связи как российское законодательство, так и системы прав США и Европейских стран, на сегодняшний день не содержат в себе прямых нормативных положений, позволяющих регулировать отношение субъектов по поводу обращения цифровых объектов, сертифицированных по стандартам NFT.

При рассуждении на тему того, какой комплекс правомочий может быть передан на арт-объект, получивший цифровой сертификат по стандарту NFT, необходимо еще раз вспомнить систему прав интеллектуальной собственности. Исходя из положений ст. 1226 ГК РФ, в структуру интеллектуальных прав входят: исключительные (имущественные), личные неимущественные и иные. При заключении гражданских сделок, согласно российскому законодательству, предусмотрен переход исключительных прав на результаты интеллектуальной собственности. Под личными (неимущественными права) понимаются право авторства (ст. 1265 ГК РФ, подп. 2 п. 1 ст. 1315 ГК РФ); право на имя (ст. 1265 ГК РФ, подп. 3 п. 1 ст. 1315 ГК РФ); право на неприкосновенность произведения (ст. 1266 ГК РФ, подп. 4 п. 1 ст. 1315 ГК РФ); право на обнародование произведения (ст. 1268 ГК РФ); право на отзыв произведения (ст. 1270 ГК РФ), право на указание имени на экземпляре произведения (подп. 2 п. 1 ст. 1338 ГК РФ), в свою очередь в состав иных входят: право следования (ст. 1293 ГК РФ), право доступа (ст. 1292 ГК РФ), право на отзыв (ст. 1269 ГК РФ).

В России создатель результата интеллектуальный деятельности не может передать личные неимущественные права, по общему правилу иные права также не переходят от одного субъекта другому, однако в отношении них законодательством предусматривается некоторые исключения, связанные с конкретным видом объекта. Из этого следует, что обращение предметов искусства на рынке, должно быть связано с переходом имущественных прав создателя к покупателю. Это является необходимым условием для дальнейшего использования арт-объекта, в том числе в коммерческих целях.

В связи с тем, что законодательство не содержит в себе императива о переходе исключительных прав на цифровое искусство, а NFT-технологии вообще находятся вне правового поля, весь механизм регулированияосновывается на положениях договорных конструкций, используемых субъектами на данном рынке. Анализ сложившейся коммерческой практики показал, что данный вопрос не однозначно регулируется на практике.

Так, в результате изучения положений договора по поводу цифровой картины Марка Винкельмана (Beeple) «The 5000 Day SELECTS», проданной аукционным домом Christie’s за 69,3 млн.$ в марте 2021 г., можно сказать, что не была осуществлена передача исключительных прав к покупателям3.

NFT на цифровой предмет искусства создается на специальной платформе, позволяющей провести токенизацию такого объекта. В этой связи возможно, что вопросы, связанные с переходом права, закрепляются в пользовательском соглашении между создателем и площадкой, в содержание которого могут включаться себя черты лицензионного договора или договора отчуждения исключительных прав автором работы в пользу будущих покупателей. Рассмотрим пример с работой «The 5000 Day SELECTS», токенизированной на платформе MakersPlace. Анализ правил пользования данной площадки, существовавших на момент сделки, позволяет говорить о том, что сервис получает лицензию на загруженный материал, при этом допускается продажа NFT от одного пользователя другому. Однако о переходе исключительных прав на токенизированный объект искусства в данном акте не говорится4.

В таких условиях покупатели цифрового искусства не имеют легального права использовать приобретенные ими арт-объекты, извлекать прибыль, например, создавая товары с их изображением в целях выпуска на коммерческий рынок, или выставляя произведения в специальных платных галереях. Очевидно, что это значительно нарушает интересы субъектов и обуславливает необходимость внести в правовое поле представления о правовом статусе NFT как о технологии, способной удостоверить права на объекты в цифровой среде. При этом разрешить выпуск NFT лицами, не обладающими правами на результат интеллектуальной деятельности, предмет искусства, квалифицируя такие акты-действия в качестве пиратства, нарушения интересов правообладателей.

На сегодняшний день осознание данной проблемы и обращение на нее внимания юридическим сообществом по всему миру позволило найти пути учета перехода интеллектуальных прав в отношении NFT, связанных с объектами искусства. Ранее была рассмотрена структура невзаимозаменяемого токена, что позволило установить возможность включения в его содержания положений о составе правомочий сторон сделки, как до ее совершения, так и после [29]. Как отмечает Дж. Голдман, не являясь традиционным с юридической точки зрения договором, смарт-контракт так же может предусматривать положение о судьбе интеллектуальной собственности, связанной с невзаимозаменяемым токеном [23]. Поэтому данная технология может рассматриваться как самостоятельный способ заключения сделок с такого рода объектами.

Еще один способ легитимного оборота интеллектуальных прав на предмет искусства при заключении сделок с NFT – подписание сторонами лицензионного соглашения или договора отчуждения исключительных прав. Создание самостоятельного документа и выражение сторонами воли в форме отдельного акта-действия, с одной стороны, снижают привлекательную автономность сделок-транзакций, обуславливаемую потенциалом блокчейн-технологий; однако с другой – позволяют создать ясные для понимания и исполнения юридические условия. В то же время стоит учесть, что заключение лицензионного соглашения или договора отчуждения исключительных права связано с поиском оптимальной для участников сделки юрисдикции, адаптацией отношений под конкретные нормы права.

Возникает множество вопросов в связи с отсутствием надлежащего регулирования или модели потенциального механизма охраны и защиты прав субъектов, участвующих в данных отношениях. При этом все проблемные аспекты, связанные с обращением NFT, являются общими для различных юрисдикций по всему миру.

Одной из таких проблем является риск подделки NFT. Российское юридическое сообщество активно отстаивает позицию, согласно которой невзаимозаменяемые токены удостоверяют права на реальные или цифровые вещи, сведения о которых он содержит. Так, М.А. Рожкова отмечает, что посредством закрепления информации об объекте, первичных и последующих правообладателях, его размещении устанавливается принадлежность предмета искусства [14]. Данный подход действительно способствует автономности отношений участников гражданского оборота, вступающих во взаимодействие по поводу любых вещей, права на которые могут быть переданы в рамках заключения сделок с NFT.

Однако безусловное рассмотрение невзаимозаменяемого токена в качестве средства удостоверения прав на объект, связанный с ним, влечет риски недобросовестного поведения со стороны создателей NFT. Так, автор предмета искусства, существующего в цифровой, или физической форме, может столкнуться ситуацией выпуска третьим лицом невзаимозаменяемого токена, в содержании которого будет указана только URL-адрес на размещенную в информационной сети копию данного объекта. При этом такие действия могут быть направлены на реализацию именно NFT как такового, а не прав на результат интеллектуальной деятельности, ссылка на которой в нем содержится. Неосмотрительное поведение покупателя такого невзаимозаменяемого токена может привести к тому, что он приобретет товар, не обладающий желаемой для него ценностью. Учитывая, что блокчейн-технологии не предполагают отмену сделок, а лица, осуществляющие продажу токенов, не всегда проходят процедуру надлежащей верификации, существуют риски недобросовестных операций, выражающихся в потере приобретателем средств, уплаченных им в рамках сделки, а также в неправомерном использовании результата интеллектуальной деятельности как способе извлечения нелегальных доходов, нарушающим интересы автора. Такое поведение создателя невзаимозаменяемого токена может вызывать риски как гражданско-правого, так и уголовного характера. Последние при определённых обстоятельствах, подпадают под квалификацию составов о мошенничестве. В то же время реальное применение мер ответственности к нарушителям прав и интересов участников гражданского оборота посредствам реализации NFT, связанных с конкретным объектом, в том числе с предметом искусства, - вопрос неоднозначный. Отсутствие надлежащего регулирования и понимания правовой природы невзаимозаменяемых токенов ограничивают субъектов применения права в защите лиц, пострадавших от посягательств такого характера.

Вопросы наличия рисков, детерминированных оборотом NFT, обсуждаются юридическим сообществом значительного числа стран, в частности - юристами США, Великобритании, Канады и Индии. Так, например, Д. Синг отмечает, что в соответствии с разделами 51, 55, 63 The Copyright Act 1957 («Закона об авторском праве») Индии подделка авторского результата интеллектуальной деятельности является нарушением, влекущем за собой наложение мер ответственности на субъект его осуществивший[28]. Однако основным недостатком современного законодательства Индии является то, что средства правовой защиты эффективны, если речь идет о подделках, существующих в физическом мире вещей на территории конкретной юрисдикции. Продажа NFT, осуществляемая на крипто-площадках, связана с высокой степенью анонимности сторон. Многие покупатели используют псевдонимы в торговле, что, следовательно, создает условия отсутствия реальных сведений о личности нарушителя или создателя. В чем заключается еще одна сложность задач по защите и обеспечению соблюдения интересов авторов и покупателей оригинальной работы. В этой связи юристы из Великобритании Э. Коул и Т. Бродерик говорят о том, что NFT может подтвердить подлинность работы и цепочки прав собственности, проблема же остается в том, что если исходная запись в книге является ложной или содержит ошибки, NFT просто подтвердит и увековечит это [19].

В этой связи, вероятно, рассмотрение NFT в качестве средства удостоверения права, связанного с ним, объект не должен рассматриваться в качестве правовой аксиомы в силу информационной незащищённости субъектов гражданского оборота.

С точки зрения правового регулирования интересным является вопрос создания и реализации NFT, связанного с предметом искусства, легально приобретённым лицом по договору, в содержании которого не указывается правомочий покупателя о токенизации. Так, в марте 2021 г. Блокчейн-компания Injective Protocol купила трафарет «Morons (White)» известного художника Banksy, созданный им в 2007 г.. Оригинальный объект искусства был приобретён в нью-йоркской галерее Taglialatella за 95 тыс.$. Покупатели создали NFT-копию данного произведения, после чего публично сожгли бумажную версию работы5. Возникает закономерный вопрос: являются ли действия приобретателей обоснованными и правомерными?

Рассматривая подобное поведение через призму российского права, можно сказать следующее: если между правообладателем и покупателем заключается лицензионное соглашение по правила ст. 1235 ГК РФ, в котором выпуск создания невзаимозаменяемого токена не указан как допустимый способ использования, то разумно говорить о выпуске лицензиатом такого NFT как о неправомерном посягательстве на интересы лицензиара.

В то же время, если предмет искусства перешёл к приобретателю по сделке, совершенной согласно положениям ст. 1234 ГК РФ, то создание NFT и его дальнейшая перепродажа может быть признана соответствующей закону. В этой связи существует риск возникновения ситуации, при которой первичный правообладатель предмета искусства, заключая договор отчуждения исключительного права, может лишиться возможности выпустить невзаимозаменяемый токен на переданный им объект. Или приобретатель, рассчитывающий на создание NFT, в отношении купленного им предмета искусства, столкнется с ситуацией, при которой продавец раньше запустит в обращение такой невзаимозаменяемый токен. В связи с тем, что такие аспекты не регулируются напрямую современным законодательством, существуют риски не предусмотренного договором использования объектов искусства в качестве реализуемых посредствам обращения NFT вещей.

Решая вопрос, какова судьба токенизированных предметов искусства, важно учесть аспект распределения прав на объекты, сделки, в отношении которых совершались сторонами до возникновения возможности выпуска NFT, детерминирующих обращения крипто-арта. В условиях, когда нормативное регулирование отсутствует, интерес представляют действия соглашений, по которым ранее переданные произведения искусства и связанные с ними интеллектуальные права становятся предметом споров по поводу допустимых способов использования. Дискуссионным вопросом в данном случае будет проблема трактовки способов использования результатов интеллектуальной деятельности и средств индивидуализации в отношении объектов искусства, в ситуации, когда сделки по поводу передачи прав на них не предполагали вопросов токенизации, в силу отсутствия технологии сертификации по стандартам NFT или знаний о таких стандартах.

На какой традиционный способ использования результата интеллектуальной деятельности может ссылаться сторона договора в обоснование выпуска невзаимозаменяемого токена на объект? С одной стороны, можно сказать, что правомочия на создание электронной (цифровой) копии произведения, трансляция его в сети как в личных, так и в коммерческих целях, а также право перепродажи или сублицензирования выступают логически близкими способами использования в контексте выпуска NFT. С другой стороны, как уже рассматривалось ранее, создание невзаимозаменяемого токена, не является тождественным с созданием цифровой копии объекта гражданского оборота.

Более того, обращая внимание на положения российского законодательства в отношении действия права во времени, важно учесть аспект, отраженный в ст. 422 ГК РФ. Как справедливо отмечает М.А. Церковников, говоря о логике современного гражданского права, условия договора сохраняют свое действия даже в связи с изменений нормативного регулирования вопросов, в отношение которых стороны когда-то достигли соглашения [15]. В связи с тем, что положения ст. 4 и 422 ГК РФ, а также п. 28 Постановления Пленума Верховного суда № 10 «О применении части четвертой Гражданского кодекса Российской Федерации» от 23 апреля 2019 г. свидетельствуют о том, что на отношения участников договора по поводу результатов интеллектуального деятельности применяется закон того времени, при котором сделка была заключена.

С точки зрения автора данного исследования такая логика может быть применима при разрешении вопросов комплекса правомочий сторон при выпуске NFT на результаты интеллектуальной деятельности. Вероятно, что несправедливо передавать одной из сторон ранее заключенной сделки комплекса права, по поводу которых участники отношений не достигали соглашений в силу их несуществования на момент создания обязательств по договору. В этой связи было бы верным разрешать данную проблему посредством отдельной договорной конструкции, в рамках которой стороны смогут выразить свою волю на распределение правомочий по выпуску NFT, связанных с объектами результата интеллектуальной деятельности, а также введению таких токенов в оборот.

При дальнейшем регулирования данного вопроса допустимо предусмотреть нормативное положение, в соответствии с которым по общему правилу за каждым из правообладателей (первичным и последующим) в равном объеме будет признано право на выпуск NFT в отношении произведения, выступавшего предметом сделки до момента регламентации невзаимозаменяемых токенов. При этом допускается участникам договора самостоятельно своей волей изменять порядок распределения прав на объект.

С точки зрения автора потенциал невзаимозаменяемых токенов позволяет говорить о новом векторе не только способа продаж различного рода активов, но и об эффективном средстве защиты прав на предметы искусства, существующих как в физическом мире вещей, так и в цифровом пространстве. Сертификация по стандартам NFT может позволить заменять различные реестры прав интеллектуальной собственности, выступать в качестве средства управления и удостоверения интеллектуальных прав. Создание базы на основе цепочки блоков, аккумулирующей в себе сведения о разного рода объектах права, в том числе предметах искусства и связанных с ними интеллектуальных прав, позволит достичь стабилизации данной индустрии, увеличить потенциал межведомственного взаимодействия и тем самым повысить уровень защищенности интересов правообладателей.

На сегодняшний день сделки в отношении NFT, связанного с предметами искусства, не получили правовой регламентации. Вопросы заключения соглашений по поводу передачи невзаимозаменяемых токенов регулируются субъектами самостоятельно или не регулируются совсем. В отношении оборота интеллектуальных прав на искусство, которому присваивается NFT, на сегодняшний день существует множество рисков как в российской юрисдикции, так и в иных странах мира.

Возникает актуальная проблема, связанная со способом закрепления и подтверждения уникальности диджитал-арта [8]. В этой связи важно помнить о следующих моментах при заключении сделок с NFT. При установлении договорных условий, которые будут регулировать отношения между платформой, выпускающей невзаимозаменяемый токен, и правообладателем предмета искусства, чьи работы будут представлены в NFT. Стоит отметить, что перечисленные далее аспекты не являются исчерпывающими.

В отношениях создателей с маркетплейсами важно определить, какая сторона создаст «смарт-контракт», который будут регулировать первоначальную продажу NFT и продажу NFT на любых вторичных рынках. В данном случае смарт-контракт позволит в соответствии с заранее установленными автоматизированными командами: 1) хранить NFT; 2) если допустимо - разрешать покупку и продажу NFT; и 3) разрешить NFT подключаться к «кошелькам» тех сторон, которые будут получать валюту в связи с базовыми транзакциями NFT.

При использовании смарт-контрактов правообладатели должны определить, на каком блокчейне запускать NFT и на каком маркетплейсе они будут введены в оборот.

Также сторонам необходимо договориться о наборе прав, предоставляемых покупателю NFT. При учете круга правомочий, передаваемых в рамках сделок с данными объектами, необходимо указать: 1) допустимые коммерческие цели использования будущего правообладателя; 2) какой комплекс интеллектуальных прав на предмет искусства предоставляется каждой стороне согласно заключаемой сделке; 3) уплачивается ли автору (первичному правообладателю) роялти (авторское вознаграждение) при последующей перепродаже невзаимозаменяемого токена.